Миграция. Новая реальность

Из-за последствий пандемии коронавируса и обвала цен на нефть в ближайшие два года ускорится миграция внутри России

Такой вывод сделали аналитики рейтингового агентства Moody’s Investors Service.

Миграционный отток произойдёт, прежде всего, в регионах с низкими доходами населения, слабой системой социальной поддержки и слаборазвитой инфраструктурой. Об этом свидетельствуют и результаты предыдущих исследований.

Миграция сама по себе считается дестабилизирующим фактором, влияющим на  душевное спокойствие и настроения людей[1]. В период пандемии к опасениям заболеть и оказаться без медицинской помощи добавляется общая паника, страх перед депортацией либо, напротив, перед невозможностью добраться до места постоянного жительства. Угроза потерять работу и остаться без денег повышает обеспокоенность и желание сменить место жительства.

Вместе с тем, по прогнозу экспертов Moody’s Investors Service, Новосибирская область не вошла в список  наиболее серьёзно прогнозируемого оттока экономически активного населения. В этот список они включили две республики (Чувашию и Башкирию) и три области (Омскую, Самарскую и Нижегородскую). Сделано это, на мой взгляд, по чисто формальному принципу: по данным Росстата, денежные доходы на душу населения в этих регионах в 2019 г. был ниже среднего уровня по стране.

Впрочем, уровень жизни — не единственный критерий для экспертов компании Moody’s. Они активно используют опыт экономического спада 2014—2017 гг. и его влияния на изменения во внутренней миграции. Тогда в половине российских регионов увеличился отток населения, в течение двух лет люди трудоспособного возраста более активно уезжали в более успешные регионы РФ. Специалисты компании Moody’s выявили тогда и обратную связь. В 40% регионов, наряду с оттоком населения, происходило снижение среднедушевых доходов и увеличение неравенства в доходах.

Новосибирская область и Новосибирск могут в большей степени пострадать от оттока населения по двум причинам: высокой доле занятых в сфере услуг и развитого транспортного сообщения со многими регионами России. Еще одна причина кроется в том, что  Новосибирская область относится к тем шести субъектам РФ, в которых в малом бизнесе работает более 20% занятых[2].

В многочисленных и многолетних исследованиях учитывается еще один важный фактор, подталкивающий людей к отъезду, непосредственно связанный с психологическим состоянием людей во время пандемии: резко повысилось внимание к своему здоровью и качеству окружающей среды.

Благодаря пандемии резко снизится привлекательность столицы, в которой оказалось максимальное число зараженных короновирусом. Это означает, что именно Москва окажется под ударом и в любую следующую пандемию. Вместе с тем, аналитики компании Moody’s полагают, что численность жителей Москвы и Санкт-Петербурга будет увеличиваться даже быстрее, чем до пандемии. Причину они видят в том, что в двух российских столицах больше возможности заработка и выше уровень медицинского обслуживания.

Ведущий российский специалист по внутренней миграции профессор Ирина Ивахнюк сделала несколько важных выводов относительно ближайшего будущего[3]. Грандиозный социальный эксперимент с самоизоляцией закончится, но вряд ли мы вернемся в ту экономику, из которой мы в этот эксперимент вышли. В той новой экономике будет больше безработицы и меньше доходы. Но постепенно все выправится.

Динамика региональных бюджетов

Односторонняя миграция имеет множество последствий для региона. Эксперты Moody’s прогнозируют: снижение численности экономически активного населения сократит инвестиции и доходы региональных бюджетов за счет уменьшения налоговых поступлений.  Уплата налога на доходы физических лиц (НДФЛ), 85% которого зачисляется в региональный бюджет, 15% — в муниципальный), а также налога на прибыль (85% поступает в бюджет региона, 15% — в федеральный бюджет) будут сокращаться и после преодоления коронавирусного кризиса. А эти два налога — основные  налоговые источники доходов для региональных бюджетов. В кризис 2009 года падение поступлений от налога на прибыль оставило 40%. Сейчас эти же 40% мы получили к апрелю[4].

Рост бюджетных расходов, в том числе социальных, скорее всего, будет меньше из-за сокращения численности населения, но темпов замедления будет недостаточно, чтобы компенсировать падение налоговых доходов, считают экономисты. Это объясняется, в частности, тем, что многие трудовые мигранты, переезжая на работу в новый регион, остаются зарегистрированными в родных субъектах и поэтому включаются в местную статистику для бюджетного планирования.

За последние три года российские регионы снизили долговую нагрузку и улучшили бюджетное управление, но, тем не менее, аналитики компании Moody’s считают, что финансовые показатели всех субъектов РФ в 2020г. ухудшатся. Аналитики компании S&P, в свою очередь, делают вывод, что пандемия и падение цен на нефть приведут к самым высоким показателям дефицита бюджетов российских регионов за последние 20 лет, несмотря на антикризисные меры поддержки правительства. Они прогнозируют, что общий дефицит региональных и муниципальных бюджетов может составить 6—9% совокупных доходов, а к 2021 г. основная часть резервов на счетах регионов будет израсходована. Отечественное агентство «Национальные кредитные рейтинги» предсказывает, что в текущем году полностью исчерпают накопленные резервы 62 из 85 российских регионов[5].

В 2020 г. ВВП России снизится на 5,5% (по сравнению с ростом на 1,2% в 2019 г.), а в 2021 году он увеличится на 2,2%, прогнозирует Moody’s. Оценки совпадают с прогнозами правительства: Минфин оценивал падение экономики России в 2020 г. на 5%, прогноз ЦБ — спад на 4–6%[6]. Так что оценки разных коллективов примерно одинаковы. Другое дело, за счет чего снизится российский ВВП.

Можно согласиться с тем, что «российскую экономику вряд ли приходится рассматривать как некую монолитную систему. Какие-то сегменты, вероятно, даже не почувствуют этого кризиса, но другим действительно придется очень плохо»[7].

Наш выдающийся специалист по экономической географии Наталья Васильевна Зубаревич накладывает проблему измененных потоков миграции на свою «теорию четырёх Россий». Россия-1 объединяет Москву и города-миллионники, в которых проживает 21 % населения России и основная часть среднего класса. В эти города направлена основная внутренняя миграция: миллионники стягивают население своих регионов, Москва — всей страны. В ту же категорию могут быть отнесены города с населением свыше 500 тысяч либо свыше 250 тысяч жителей (около 36 % населения страны). Эти люди имеют доступ к рабочим местам, рынкам, культуре и интернету.

Россия-2 объединяет индустриальные города, моногорода с численностью от 20 до 250 тысяч жителей. Население этих городов (четверть населения РФ) занято, в основном, в промышленности, малообразованно и продолжает вести «советский образ жизни» при общей  низкой платёжеспособности.

Россия-3 объединяет российскую глубинку — малые города и деревни, где проживает 38 % населения. В этих населённых пунктах идёт сокращение и старение населения.

Россия-4 объединяет республики Северного Кавказа, Тыву и Алтай (6 % населения страны). Экономика этих регионов в наибольшей мере зависит от поддержки федерального центра. От изменившихся миграционных потоков внутри России выиграет Россия-1, пострадают Россия-2 и Россия-3, сократятся дотации в Россию-4.

Внимание  отечественных исследователей было традиционно и максимально привлечено к России-3. В 2018 г. Институт социального анализа и прогнозирования провел исследование миграции из городов этой группы^[8]. Авторы пришли к следующему выводу. Отток населения из малых городов России объективно приводит к сокращению численности населения по России в целом.

На региональное неравенство накладывается отраслевое. Одно дело, если это снижение произойдет за счет туризма, массовых мероприятий и ресторанного бизнеса. Совсем другое — если пострадают инфраструктурные отрасли: энергетика, строительство, ЖКХ, транспорт и связь. На мой взгляд, нужно оказывать поддержку не столько тем, кто максимально пострадал, сколько тем, кто наиболее нужен в посткризисной экономике.  А то мы рискуем остаться с ресторанами, но без промышленности.

А для того чтобы определить, кто будет наиболее нужен, необходимы масштабные экономические исследования. Но что представляется очевидным еще до их проведения, что государственная поддержка экономики восточных регионов РФ должна быть увеличена многократно.

Застрявшие гости

Особая проблема — трудовые иммигранты, которые остались в России в связи с тем, что оказались закрытыми границы. Лучшим примером сейчас считается Португалия, где законодатели в оперативном порядке ввели статус «временных граждан» для того, чтобы позволить иностранным гражданам, оказавшимся из-за пандемии на территории страны, получить обычные гражданские права: доступ к системе здравоохранения, работе и образованию. В Италии срок действия всех разрешительных документов у мигрантов продлен до 15 июня или до тех пор, пока не стабилизируется эпидемическая ситуация. Многие страны, впрочем, игнорируют эту проблему. Ситуация в России во многом аналогична той, что сложилась во всех странах, принимавших трудовых мигрантов. По оценкам МВД, численность «застрявших» трудовых мигрантов из стран СНГ равна примерно 2,5 млн легальных и примерно столько же нелегальных[9]. А 5 млн людей, лишенных заработка, — это спящая угроза правопорядку. Согласно данным из того же источника, 90% из них уезжать не хотят. Пока же мы имеем в отношении «застрявших» только разъяснение МВД РФ от 19.03.2020[10], согласно которому всем нужно явиться за продлением разрешений «с заявлением, составленным в произвольной форме». Оказалось, что никакой вирус не в состоянии отменить очереди у органов ФМС.

Будущее изменение миграционных потоков

и правительственный план выхода экономики из кризиса

Предложенный правительством план выхода экономики из кризиса многие считают слишком оптимистичным  на основе прямого сравнения: экономике США потребуется для выхода из кризиса 10 лет, а по плану правительства РФ российской экономике понадобится для этого всего два года. Излишний оптимизм отмечается и без учета того, насколько больше людей уедут из Сибири и Дальнего Востока.

Один из ведущих экономистов России, член-корреспондент РАН Руслан Гринберг прогнозирует воздействие кризиса на крупные предприятия, которые составляют основу экономики восточных районов: «Государство пытается осуществить прыжок из рецессии хотя бы в стагнацию. Но дело в том, что если раньше проблемы испытывали, в основном, малые предприятия (около 20 млн занятых), ставшие первыми жертвами пандемии, то сегодня в непростой ситуации оказался уже средний и крупный бизнес. У него кончаются оборотные средства, полностью парализован инвестиционный процесс, рвутся цепочки поставок, ему тоже нужны субсидии. Безработица может вырасти и в этой среде. А власти ведут себя сдержанно, выделив пока на меры поддержки не более 3—4% ВВП. Кроме того, они не хотят менять философию своей экономической политики. Нельзя продолжать жить в старой парадигме, страшась инфляции, того, что все обесценится»[11].

Иными словами, по мнению Р. Гринберга, должны быть намечены кардинальные изменения экономической стратегии.  Какие проекты могут быть включены в новую экономическую стратегию для того, чтобы прогноз компании Moody’s не оправдался?

На мой взгляд, помогло бы этому формирование образа российской Азии как самого чистого места на Земле. Создание масштабных анклавов площадью в миллионы квадратных километров, на которых сохраняется нетронутая человеком природа, резкое улучшение экологической ситуации в городах и селах — то единственное направление, в движении по которому у нас не будет конкурентов. По всем другим направлениям экономика восточных регионов России вряд ли сможет восстановить свою конкурентоспособность. В докризисной экономике это направление было закрыто в связи с тем, что, что сидя на нефтегазовой игле, лучше было не ерзать. Возврат к сырьевой ориентации экономики, в которой безнаказанно будет вновь уничтожаться сибирская и дальневосточная природа, на мой взгляд, не имеет никаких перспектив.

 

*          *        *

 

В заключение особо хочу отметить, что во время, когда основная часть аналитиков и прогнозистов мира занята тем, насколько упадет ВВП, внимание экспертов компании Moody привлекла тема внутренней миграции в одной отдельно взятой стране. Тут есть над чем задуматься. Что-то в этой проблеме есть, выходящее за пределы России…

Юрий Воронов, кандидат экономических наук

---

[1] Davies A., Basten A., Frattini C. (2009). Migration: a social determinant of the health of migrants. Geneva: International Organization for Migration.

https://migrationhealthresearch.iom.int/migrationsocial-determinant-health-migrants

[2] https://news.rambler.ru/other/44162771-nazvany-regiony-zhiteli-kotoryh-bolshe-vsego-vovlecheny-v-malyy-biznes/

 

[3] Ivakhnyuk I. Coronavirus pandemic challenges migrants worldwide and in Russia.

https://populationandeconomics.pensoft.net/article/53201/

[4] Зубаревич Н. «Кризис у нас будет с медленным выходом». Новые известия, 20.05.2020

[5] Рейтинговое агентство НКР – дочерняя компания РБК. Создана в феврале 2019 г. Сайт https://ratings.ru/.

[6]https://aurora.network/articles/136-chelovek-i-obshhestvo/79677-jeksperty-moody-s-predskazali-rost-migratsii-vnutri-rossii-iz-za-pandemii

[7] Проценко Н. «Экономика России может быть готова к самоизоляции лучше западной».

https://eadaily.com/ru/news/2020/04/01/ekonomika-rossii-mozhet-byt-gotova-k-samoizolyacii-luchshe-zapadnoy-ekspert

[8] Мкртчян Н.В, Флоринская Ю.Ф. «Миграционные процессы: население России может сократиться». Экономическое развитие России. 2018. Т. 25. № 8. С. 52-56.

[9] Бойко А., Якунин И. «МВД посчитало, сколько легальных мигрантов зависло в России». Комсомольская правда. 3.04.2020.

[10] Информация МВД России от 19.03.2020 № б/н. https://www.law.ru/npd/doc/docid/477796/modid/97

[11] Эксперты раскритиковали правительственный план выхода экономики из кризиса: слишком оптимистичный. Не все меры вывода страны из кризиса кажутся выполнимыми. МК. 4.06.2020.