Система, рождающая вопросы

Проблема качества высшего образования и востребованности выпускников сибирских вузов была поднята на недавнем заседании Редакционного совета журнала «Совет директоров Сибири». Для продолжения этой, несомненно, важной темы мы встретились с участником дискуссии, председателем Правления Делового клуба руководителей «Содружество. Эффективность. Развитие» Валерием Эдвабником

Именно Валерий Григорьевич Эдвабник поднял тему, которая ему, отработавшему в должности руководителя Научно-исследовательского института электронных приборов двадцать лет и являющемуся на данный момент заведующим кафедры «Автономных информационных и управляющих систем» НГТУ, особенно близка. Кадровая проблема, проблема дефицита хорошо образованных молодых специалистов для реального сектора экономики, а особенно — инженеров для предприятий оборонопромышленного комплекса, крайне актуальна. Еще более она обострилась на фоне проводимой Минобрнауки России реформы высшего образования и введения так называемой «болонской» системы.

По американским лекалам

Именно с введением болонской системы российские вузы поделили студентов на тех, кто будет учиться по сокращенной программе и «на выходе» станет бакалавром, и тех, кто получит полноценное образование и, соответственно, диплом магистра. На «закрытых» специальностях, прежде всего, связанных с работой на предприятиях ОПК, пока остался специалитет. «И я знаю, какой «крови» стоило учебно-методическому совету при Минобрнауки отстоять специалитет по специальности «Боеприпасы и взрыватели», — говорит В. Г. Эдвабник. — Болонская система сюда не проникла, инженеров здесь готовят за пять лет, и это правильно.
Сегодня специалитет сохранился и на специальности «Газодинамические импульсные устройства» факультета летательных аппаратов НГТУ, — рассказывает Валерий Эдвабник. — Я объясняю это даже не тем, что существуют «трезвые головы», которые понимают, что введение болонской системы в подготовке кадров для оборонки неприемлемо. Просто, наверное, руки не дошли, а вот желание вообще исключить такие специальности из вузовской программы есть. Если бы не настойчивость в отстаивании некоторых специальностей людей из учебно-методических отделов или ОМЭС-советов — отделов Совета Экономической Взаимопомощи, на которые Минобрнауки обратил бы особое внимание, то дело было бы вообще «труба»…»
Связанная с реформой интересная деталь: по критериям Минобрнауки научная активность работника любой кафедры сегодня измеряется по публикациям в реферируемых американских журналах Web of Science и Scopus. И уже во вторую очередь учитываются статьи, вышедшие в журналах, реферируемых Высшей аттестационной комиссией при Минобрнауки РФ. В третью очередь обращают внимание на участие в конференциях и прочее. Отсюда коллизия: «закрытую» работу в Web of Science опубликовать невозможно, при том что те, кто готовит кадры инженерной квалификации, часто имеют дело именно с такой специфичной работой. И когда некоторые кафедры предложили не учитывать публикации в Web of Science и Scopus для «закрытых» дисциплин, отреагировали так: «Тогда давайте закрывать или рассекречивать такие специальности».
«В итоге на конкретно нашей кафедре дела с публикациями в американских журналах обстоят неважно, — замечает
В.Г. Эдвабник. — Еще один нюанс: публикации в Web of Science и Scopus могут содержать ссылки только на работы, которые вышли именно в этих изданиях, другое не допускается. Из всего этого следует вопрос: нам нужно научное творчество или Web of Science? Ведь у нас огромное количество собственных российских «закрытых» журналов, где можно спокойно публиковаться — зачем Минобрнауки что-то придумывать?

Профстандарт «лишних»

Подходы, критерии и стандарты Минобрнауки, принявшего за основу болонскую систему, приводят к появлению новых профстандартов, рождающихся в недрах корпораций, например, «Ростех» или «Тактическое ракетное вооружение».
«Что говорится в этом профстандарте? — рассуждает Валерий Эдвабник. — Выпускник бакалавриата не может получить на предприятии инженерную категорию выше второй. То есть, по сути, они воспринимают молодых специалистов как неполноценных людей.
В результате, если на производство приходит молодой человек, он может претендовать только на зарплату рядового инженера, это форменное издевательство, я считаю, поскольку ставки «рядового» — очень маленькие, а молодого специалиста хотелось бы поддержать, а не бить его по рукам. В НИИЭПе мы старались давать всем молодым специалистам 3 категорию. Хотя раньше, в моё время, только очень толковые люди через год становились инженерами 3 категории, в основном же нормальный рост до уровня этой квалификации занимал 2—2,5 года.
Далее: если студент у нас проходил практику и у нас же писал диплом, если он с «царем в голове», мы ему даём 2 категорию. Но сегодня, согласно логике профстандарта, получается, что после этого мы должны сказать ему: «Извини, это твой потолок, твой карьерный рост закончен», и выдать ему пожизненный аттестат 2 категории — никуда и никогда он больше не продвинется. То есть, если сразу студент не озаботится получением диплома магистра, или у него нет такой возможности, всё — мы потеряли будущего специалиста, человек кончился, и я допускаю, что у кого-то после этого может появиться мысль, что на продаже джинсов или пиццы он заработает гораздо больше».

А.А. Кисельников, ведущий эксперт административного отдела территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Новосибирской области:
«Строго говоря, болонская система, как она есть, больше подходит для слаборазвитых стран Европы, у которых нет ни оборонки, ни космоса — ничего. При её применении уровень получаемого образования намеренно понижается. В результате на выходе бакалавр не имеет никакой базы — ни научной, ни практической. Некоторых не берут на практику под предлогом коммерческой или служебной тайны. Я изучал статистику — Центробанк не берет, Сбербанк не пускает. К тому же, иногда преподают те, кто сам нигде не работал, а всю жизнь просидел только в здании своего вуза, пересказывая книжки. Теперь добавилась еще и дистанционка — образование упадет еще больше. Это глобальная проблема».

Говоря об абсурдности некоторых критериев обновленной системы получения высшего образования, Валерий Эдвабник замечает, что такие подходы, по сути, полностью совпадают с «теорией Грефа».
Действительно, в своем выступлении на сессии «Будущее невозможного» в рамках Гайдаровского форума в Москве глава Сбербанка сказал, что знает, что нужно сделать, чтобы Россия смогла адаптироваться к «новой реальности». Он призвал уничтожить остатки «старой» советской системы образования, а именно — «напихивания» детей колоссальным объемом информации. По его мнению, резкое сокращение объема знаний, получаемых школьниками, поможет стране «включиться в технологическую революцию». При этом Греф не уточнил, за счет каких знаний такие вот «адаптированные к новой реальности» школьники смогут разбираться в современных технологиях и науке?..
«Еще одно, — продолжает Валерий Григорьевич, — понятно, что не у всех выпускников вузов есть талант к работе на производстве, в этом случае они могли бы пойти работать технологами, например, или еще куда. Но «Ростех» поправил и этот «недостаток»!В соответствии с профстандартом заместителем начальника цеха такой человек стать уже не сможет». Вот как работает болонская реформа образования на практике.

Призрачность перспектив и грубая реальность

Нам говорили о перспективности реформы образования, о том, что бакалавры — практически готовые квалифицированные инженеры, а магистратуру выберут студенты, склонные к научной деятельности. Кто способен к науке? Очень толковые инженеры, имеющие тягу и талант к научным изысканиям и которым повезло — студент, например, оказался на диссертабельном направлении, и у него развили «творческую жилку». Таких пять—семь, максимум — десять процентов. А что на деле?
«Я читаю лекции на последних курсах магистратуры и бакалавриата и могу сказать: из семи—восьми магистров в первой моей группе — один студент, а во второй — вообще «ноль», кто могли бы стать научными работниками, — говорит В.Г. Эдвабник. — У остальных просто нет нужного склада, нет данных для этого. Поэтому те, кто учится в магистратуре по факту, рассматривают свою учебу просто как более или менее полноценное высшее образование. Магистратура, по сути, это всего лишь дополнительная ступень, отягчающая получение высшего образования, а бакалавр при устройстве на производство воспринимается буквально — как недоучившийся магистр. Отсюда — ограничения по квалификационным требованиям вроде «пожизненной» 2 инженерной категории.

Ю.П. Воронов, к.э.н., ведущий научный сотрудник ИЭОПП СО РАН:
«Промышленные технологии — это совсем не те научные достижения, о которых все время идет речь применительно к российским реалиям. Проблема стабильной технологии, которая дает устойчивое качество, — пока в стороне от всеобщего внимания. Мне представляется, что в этом плане необходима просветительская линия. Для создания стабильной технологии необходимы другие люди, а их практически нет. Проблема в чем? В том, что многие студенты в принципе не знают жизни как таковой. Им приходится буквально «на пальцах» объяснять, что такое, например, станок с ЧПУ — на 4 курсе некоторые слышат об этом впервые! Они не знают ни одной технологии, откуда булки, металл, скажем, берутся. И это — самая главная трагедия, о которой надо писать — насколько студенты, которые потом пойдут в жизнь, знают об этой жизни».

Когда ко мне приходят без пяти минут выпускники, которым учиться остался всего один семестр, я прошу их честно ответить на простой вопрос: «Кто из вас пойдет работать по специальности»? Из 11—12 выпускников — процентов тридцать, это в лучшем случае. Да, за последние лет десять я наблюдаю у студентов некоторый прогресс относительно качества технических знаний, но до этого мы видели полный регресс. Чтобы прогресс продолжился, а на производство пришли квалифицированные инженеры, я всегда говорю тем, кто готов к работе по специальности: «У вас одна дорога — только в магистратуру»!
Как правильную тенденцию последних лет Валерий Эдвабник называет подход, когда вузы более демократично стали относиться к подработке студентов во время учебы. Ведь за магистратуру надо платить. Во всяком случае, на втором курсе магистратуры студенты уже могут установить себе индивидуальное расписание — вуз идет навстречу. И, как правило, те, кто принял решение работать по специальности, выбирают производство. Валерий Григорьевич уверен: любой инженер при желании может стать и экономистом, и юристом, и философом. Но он сомневается, что даже при самом большом желании любой философ, к примеру, станет толковым инженером.

Сергей ГОНТАРЕНКО