Экологическая проекция АЕР: как избежать деградации?

В статье, любезно предоставленной нашему журналу авторами, решение экологических проблем принципиально увязано с современным контекстом. Под ним понимается политическая и геоэкономическая ситуация в мире, проецируемая на российские реалии. Ангаро-Енисейский регион (АЕР) в этом случае — не только система для решения ресурсных проблем страны, но и один из четырех базовых природных кластеров Сибири и Дальнего Востока, лежащих в основе феномена Азиатской России

Эти кластеры расположены на территориях водосбора Оби, Енисея, Лены и Амура и образуют фундамент эколого-ассимииляционного потенциала Зауралья. Его деградация стратегически опасна как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе, поскольку владение им является преимуществом России. Как сохранить указанное преимущество? Как обосновать, разработать и реализовать федеральную лечебную программу с условным названием «Экология АЕР», действуя, как опытный врач, опирающийся на принцип «не навреди»?
Каким бы несовершенным ни был действующий ныне механизм функционирования и развития АЕР, это работающий, условно обособленный блок в составе РФ, и его излечение от экологических недугов должно происходить без потери эффективности сложившейся системы. Тем более в ситуации, когда коалицией западных стран ведется санкционная война против России. Исходя из этого, верхний слой сценария развития внешней среды предлагаемой нами программы «Экология АЕР» — пессимистический.
Второй, внутрироссийский слой сценария недавно виделся нам более обнадеживающим. Прежде всего, по причине декларированной «Норникелем» в 2019 году на Дне инвестора в Лондоне беспрецедентной стратегии развития до 2030 года. В стратегии уделено особое внимание экологии приполярной части АЕР и устойчивому развитию мест дислокации ключевых активов крупнейшего в мире производителя палладия и никеля. В частности, так называемый «Серный проект» в Норильске будет реализован поэтапно, и за десять лет на его осуществление намечается потратить около 3,5 млрд долларов.
Все, казалось бы, хорошо, и за экологию в низовьях Енисея можно не беспокоиться, однако одно дело — «гладко» излагать всё на презентации в столице Британии, и совсем иное — исполнять обещанное в экстремальных природно-климатических условиях Крайнего Севера России.
Неожиданно просел фундамент под цистерной с соляркой, и 21 тысяча тонн дизтоплива попала в реки и озера окружающей Норильск тундры с угрозой загрязнения Карского моря. При этом стратегическая угроза гораздо серьезнее. Если просадка свайного поля под цистерной вызвана растеплением вечной мерзлоты, в опасной зоне окажется весь Норильск, построенный на вечной мерзлоте.

А каков сценарий развития Нижнего Приангарья, совместно с озером Байкал и питающими его реками, образующим единую экономико-экологическую систему? Начнем с обращения участников конференции «Экология, политика и гражданское общество» («Яблоковские чтения-2013»), состоявшейся в октябре 2013 года. Как и принято в России с давних времен, общественность просила федеральное и региональное начальство «оптимизировать пропуски через гидроузел Богучанской ГЭС для снижения экологического воздействия на экосистемы» и «провести стратегическую оценку планов промышленного освоения Нижнего Приангарья (в частности, инвестиционных проектов «Комплексное развитие Нижнего Приангарья» и «Ангаро-Енисейский кластер») с позиций определения экологической емкости территорий и обеспечения экологически устойчивого развития региона».
Через четыре года последовал Указ президента РФ «О Стратегии экологической безопасности РФ на период до 2025 года», в котором с «беспощадной откровенностью» фиксировалась катастрофическая экологическая ситуация в России по состоянию на 2017 год. Правительственные чиновники и обслуживающие их научные структуры, как бы отвечая на указ президента, опубликовали в 2018 году нацпроект «Экология России» (далее — НПЭР).
Наш анализ показал, что НПЭР с методической точки зрения есть не что иное, как наследник Ангаро-Енисейского проекта, который, будучи частью ленинского плана ГОЭЛРО, рассматривался как ресурсный и был жестко ориентирован на использование, как тогда говорили и писали, «водных сил Ангары» с целью получения дешевой электроэнергии для развития электрохимии и электрометаллургии.
За минувшее столетие этот план был успешно выполнен, и Ангара фактически превратилась в канаву для сброса промышленных стоков предприятий теплоэнергетики, целлюлозно-бумажной и гидролизной промышленности, а также предприятий химической и нефтехимической отраслей. Река, будучи полностью зарегулированной каскадом построенных на ней ГЭС, свое естественное существование прекратила. Гибнет знаменитая ангарская сосна, растущая только в экологически чистых прибрежных районах. НПЭР экологической катастрофы на Ангаре «не видит» и по умолчанию целевых средств на ликвидацию ее последствий не предусматривает, что и есть, на наш взгляд, следование худшим традициям прошлого.

Постановка проблемы

Будем различать проектный и программный подходы к решению любых сложных и крупномасштабных проблем. Отечественная хозяйственная практика, а также, к сожалению, нередко и наука эти подходы не различают, что приводит к неадекватному сложности проблемы выбору средств ее решения. Экология АЕР, на наш взгляд, является типичным примером такого рода. Действуя реактивно, Госдума РФ после экологических перипетий в норильской тундре готовит решения, как более эффективно делить средства на компенсацию экологических ущербов, полученных государством от «Норникеля» и аффилированных с ним структур — разрушителей природного комплекса низовий Енисея.
С точки зрения проектного подхода все правильно: нанес государству — собственнику водных ресурсов ущерб, локализованный по месту и времени, плати как пострадавшей стороне. Однако открытым остается вопрос: как государство распределит полученную компенсацию между многочисленными очагами техногенных травм, нанесенных природе в разных регионах страны? Все отдаст, например, на восстановление водных объектов Нижней Волги или Байкала вместе с Ангарой и питающими озеро реками? И как взвесит текущие выгоды от «правильной» распределительной политики с долгосрочными последствиями решений, принятых «здесь и сейчас»? Проектный подход ответов на такие вопросы не дает, поскольку по своей природе локален, даже если называть проект крупномасштабным (национальным — как в НПЭР). Цели любых проектов по определению жестко фиксированы, также как и продолжительность их жизненных циклов. В то время как продолжительность жизненных циклов природных комплексов вроде АЕР, образовавшихся эволюционно вокруг рек, можно считать бесконечной. Для таких объектов, опять же по определению, адекватным средством решения экологических проблем является программа, цели которой могут ситуативно меняться, а продолжительность жизненного цикла, как правило, не оговаривается, она тоже может изменяться по обстоятельствам.
Под таким углом зрения нами был сначала проанализирован упоминавшийся выше национальный проект «Экология России» в составе 11 федеральных проектов с точки зрения его терминологии. Из самих названий экологических мероприятий следует, что они будут проводиться в рамках проектного подхода. Это означает, что российские власти полагают экономику страны устойчивой и эффективно функционирующей, а проектный подход — адекватным такому ее качеству (по крайней мере, в среднесрочной перспективе).

От авторов:
«В отличие от канонов традиционного системного анализа и сценарного подхода, разработанных в 50—60-х годах прошлого века в США, мы рассматриваем экологическую проблему АЕР не только как межотраслевую и межрегиональную внутрироссийскую, а как межпарадигмальную, то есть, на более высоком уровне общности. То есть следуем установкам системной парадигмы Я. Корнаи, суть которой в том, что крупномасштабные многоаспектные проблемы и проекты их решения должны рассматриваться в различных парадигмах в спектре марксистской теории и неоклассического мейнстрима. Выводы о предпочтительных способах решения проблем следует делать с максимальной осторожностью, принимая во внимание фактор неопределенности последствий, определяемых нередко ошибочно. В рамках указанной парадигмы традиционный системный анализ трансформируется в так называемый неосистемный подход. С точки зрения научного содержания, он не только отличается широтой охвата рассматриваемых явлений, но и структурой исследовательского инструментария. А именно: главным инструментом анализа сложных проблем и синтеза вариантов их решения считаются логико-эвристические модели, информационно опирающиеся на суждения экспертов. Модели экономико-математические, использующие преимущественно статистическую информацию, при этом остаются в арсенале ученых, но занимают более скромное место, чем это было в парадигме неоклассического мейнстрима со времен Кейнса».

Проведенный затем анализ целевого блока НПЭР на основе документа показал, что в 11 федеральных проектах отсутствует представленный в явной форме проект, касающийся Енисея так, как это сделано в отношении Волги и оз. Байкал. Даже если затраты на подобный проект для Енисея по умолчанию входят в сумму затрат по шести предметным кластерам (типа «Воды», «Воздух» и других), то неясно, какая доля суммы предназначена для Енисея и АЕР. Затем результирующая эпюра затрат по всем 11 проектам в погодовой развертке на шестилетнюю перспективу была проанализирована с помощью показателя «антихрупкость», введенным в научный оборот Н. Талебом. Использование этого показателя позволило получить числовую оценку оптимальной эффективности распределения средств НПЭР во времени при точечном подходе. Но при всех достоинствах числовой оценки и ее отмеченных недостатках качественный анализ пространственного аспекта проблемы показывает, что нерешенной проблемой нацпроекта является неопределенность его целевых установок, касающихся восстановления и сохранения природного комплекса Енисея как скелетной основы эколого-ассимиляционного потенциала АЕР.
Оставляя в стороне вопрос о скудности средств, выделяемых на решение острых экологических проблем страны вообще, важно было прояснить, отчего проблема экологии Волги выделена в отдельный федеральный проект, а та же проблема Енисея — нет. Или: как можно в рамках федерального проекта по оз. Байкал конструктивно решить проблему его спасения вне решения экологической проблемы водосборной площади Енисея? Может быть, проблема великой сибирской реки не актуальна и не требует проектного подхода для ее решения с помощью федеральных проектов? Что нужно делать немедленно, чтобы реально ответить на поставленные вопросы, мы ответим во второй части нашего исследования в апрельском номере журнала «Совет директоров Сибири».

Евгений КИБАЛОВ, д-р. экон. наук, гл. науч. сотр. ИЭОПП СО РАН
Владимир МАЛОВ, д-р. экон. наук, гл. науч. сотр. ИЭОПП СО РАН