«Есть только миг между прошлым и будущим…»

А. Кисельников

В этом номере журнала мы завершаем публикацию интервью, приуроченного к 70-летию доктора экономических наук Александра Кисельникова

Последняя советская пятилетка

— Вы говорили, что 1985 год Вы считаете переломным как для судьбы страны и Сибири, так и для вашего мировоззрения…
— Да, это так. Впоследствии стало понятно, что на протяжении пяти лет с 1986 по 1990 годы шел демонтаж, а фактически разгром основ советского государства и всего социалистического лагеря. Об этом писали многие авторы, в том числе и я. По сути, это был государственный переворот сверху, ползучая контрреволюция, активно поддержанная извне. Персонифицировало этот переломный момент в истории нашей страны появление во главе государства М. С. Горбачева. Это произошло в марте 1985 года на Пленуме ЦК КПСС, где он был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС вместо ушедшего из жизни К. У. Черненко.
Меня это жизненное цунами застало в глубине страны, в Новосибирске, в должности заведующего Новосибирской лабораторией Института экономики СО АН СССР — я был переведен сюда осенью 1986 года. По своему статусу лаборатория являлась специализированным академическим подразделением экономического профиля (причем, единственным) на всю Новосибирскую область с почти трехмиллионным населением. Это было своего рода «посольство» института в регионе.
— Что собой представляла Новосибирская область в то время, если оценивать её как объект управления?
— По своим демографическим и социально-экономическим параметрам она была примерно, как две Эстонии или одна Монголия. В рамках СССР это примерно 16-18 место из 156 в целом по стране. В восточной части (Сибирь и Дальний Восток) — 4-5 место после Тюменской области (с автономными округами), Красноярского края, Кемеровской и Иркутской областей (не по всем показателям).

Количество предприятий (в основном государственных и в небольшой степени кооперативных, частных не было) разной ведомственной подчиненности — около 3500. Это были стабильные организации и трудовые коллективы, которые вели свою деятельность десятилетиями. Тогда не было таких явлений как банкротства, слияния, поглощения. Даже переподчинения и переименования случались редко. Но внутри каждого предприятия, конечно, происходили непрерывные изменения. Каждое из них было встроено в соответствующие многоэтапные и многоуровневые ресурсно-продуктовые цепочки (отраслевые и территориальные системы).
Министерств и ведомств союзного, республиканского (РСФСР) и союзно-республиканского подчинения (все они находились в Москве) было около 130 (по 15 союзным республикам около 800). Если считать с главками, то в несколько раз больше. Все они как ветви перевернутого вверх корнями дерева нависали над упомянутыми выше 3500 предприятиями и организациями — руководили ими в режиме реального времени. Доля местной промышленности в Новосибирской области составляла всего пять процентов. Агропромышленный комплекс (примерно треть экономики области) был двойного подчинения, то есть частично управлялся из Москвы, частично — на региональном уровне.
Бюджетная сфера с точки зрения подчиненности и источников финансирования делилась между Центром и регионом примерно поровну, но в каждом ведомстве были свои пропорции. Главной структурной особенностью экономики Новосибирской области являлось гипертрофированное присутствие отраслей оборонно-промышленного комплекса. По доле продукции ОПК в общем объеме область занимала третье место в стране, а по уровню диверсификации — первое. Из так называемой «девятки» отраслей ОПК в области на серьезном уровне было представлено восемь. Отсутствовало только военное судостроение. Этим обстоятельством была обусловлена гипертрофированная секретность информации. Например, в популярный сейчас НПО «Вектор» с «улицы» мог войти всего один человек (из двух по выбору)— или первый секретарь Обкома КПСС, или начальник отдела оборонных отраслей промышленности обкома КПСС. То, что они там узнали, использовать за пределами собственной головы было запрещено. Все штатные сотрудники предприятия также находились под подпиской о неразглашении.
Чуть слабее, но тоже очень строго, охранялась информация по ядерной тематике (Минсредмаш) и далее по списку. Даже информация о железнодорожных перевозках имела гриф «совершенно секретно». Не знаю, как «вероятному противнику», но управлению социально-экономическими процессами в области это очень мешало и конечно приводило к снижению эффективности используемых ресурсов. Целостного представления об объекте управления (Новосибирской области), всей совокупности целей и задач, имеющихся ресурсах, вызовах и угрозах не имел никто. Облисполком выполнял свой круг обязанностей и полномочий, обком КПСС — свой, министерства и ведомства — свои. Это касалось не только отраслевых задач, но распространялось и на территориальные подсистемы. Например, железнодорожники практически руководили двумя городскими районами и несколькими сельскими, СО АН СССР — Академгородком, жилищно-коммунальное хозяйство Калининского района стояло на балансе и эксплуатировалось заводом Химконцентратов и так далее.
В СССР нельзя было просто так взять и закрыть предприятие, а работников отправить на улицу, предложив им в качестве издевательства пособие по безработице, на которое невозможно прожить. Поэтому предприятия повсеместно продолжали действовать, часто работая на склад и производя никому не нужную продукцию (прежде всего, в сфере ОПК), либо с недопустимо высокими издержками. Конечно, вслух об этом говорить было не принято. Наоборот, утверждалось, что все это делается из высоких государственных соображений. В теории оптимального планирования это называется противоречием между локальными и глобальными интересами системы. Было понятно, что если эти противоречия не разрешить (существовало также множество других), то они в конце концов разорвут эту замкнутую систему (каковой являлась экономика СССР) в клочья. Но на этот счет у Партии и Правительства существовал универсальный успокоительный ответ, который назывался «Основным экономическим законом социализма».
Я иногда спрашиваю представителей правящего бомонда, родившихся в СССР, слышали ли они про такой закон, и еще ни разу не получил утвердительного ответа. То есть его предали тотальному забвению. В советское же время это был один из козырей пропагандистской работы в противопоставлении благ социализма ужасам капитализма, и сотни представителей общественных наук по этой тематике «остепенились», то есть, защитили кандидатские и докторские диссертации.
Суть закона состояла в том, что в отличие от капитализма предприятия и отрасли, города и села не могут обанкротиться и исчезнуть, и вообще при социализме не может быть кризисов и депрессий, а динамика развития в целом и в частности должна быть положительная. Все это, по мнению идеологов, должно было достигаться в соответствии с объективными законами планомерного и пропорционального развития, действующими при социализме.
Это легко сказать, но трудно сделать. Тем не менее, на уровне идеологической догмы этот «закон» существовал вплоть до развала СССР, и режим тотальной секретности способствовал его воплощению в жизнь. Недавно я прочитал, что до сих пор стоящие на балансе российского авиапрома производственные мощности по своим экстенсивным параметрам превосходят всех остальных авиапроизводителей мира — Boeing, Airbus, Bombardier и других, вместе взятых. В Великобритании было всего четыре атомных подводные лодки, а у нас — четыре завода по их производству, которые выпускали их чуть ли не ежемесячно… Циклопических размеров достигло и производство танков — ими покрыли всю планету. Я сам с удивлением имел возможность видеть достаточно крупную танковую армаду, которую зачем-то завезли в Певек (Чукотка), где не было ни противника, ни дорог.
Пройдет всего пять лет, и те же заводы (а также специально построенные) с неистовством сумасшедших начнут крушить и резать на металлолом то, что с колоссальным трудом создавалось в течение предыдущих десятилетий — танки, ракеты, самолеты, ядерные боеголовки, авианосцы, станки с числовым и программным управлением.
Но пока все было покрыто таинственностью, скрытой от посторонних глаз целесообразностью и «глубоким смыслом» …

Лаборатория

— В чем состояли задачи вашей лаборатории? Чем конкретно она занималась в этот период?
— Лаборатория территориально находилась в городе по адресу проспект Маркса, 30. Она имела хорошее помещение с типичным для того времени оснащением: один персональный компьютер на всех (большие ЭВМ находились в Академгородке), мебель, телефоны, калькуляторы, печатные машинки. Был также служебный УАЗ для поездок в Академгородок, по городу и районы области. Штатное расписание — 12 сотрудников, из них два лаборанта; четверо сотрудников были выпускниками торгового института, восемь — выпускниками экономического факультета НГУ. В основном, достаточно молодой состав. Лаборатория была как бы двойного подчинения. С одной стороны, она являлась структурным подразделением Института экономики. Научное направление, в рамках которого выполнялись научные исследования, называлось «региональным воспроизводственным процессом» и имело под собой (в качестве теоретического фундамента) теорию воспроизводства К. Маркса. Курировал это направление в целом по Сибири профессор Р. И. Шнипер.
Вторым нашим куратором был Новосибирский Обком КПСС в лице начальника экономического отдела Е. С. Шибанова. Здесь баланс интересов был следующим: мы им помогали писать аналитические записки, доклады, выступали с лекциями (в основном, это делал я сам); они в ответ оказывали организационную помощь в сборе информации, взаимодействии с различными структурами, которая значительно превышала наши собственные возможности.
Наконец, был третий наш основной партнер — Облплан Новосибирского Обл-исполкома (сейчас это министерство экономического развития правительства НСО). Возглавлял его в те годы Ю. Г. Ананьин, одним из его заместителей был В. А. Толоконский, будущий мэр г. Новосибирска и губернатор области. Это структурное подразделение стало нашим постоянным Заказчиком по хоздоговорным работам. Облплан отвечал за подготовку сводных документов в существовавшей тогда системе планирования и был заинтересован в сотрудничестве с научной организацией, которая проекты этих документов помогала бы готовить. Для нас это было тоже важно, поскольку включало нашу работу в реальный процесс управления регионом, обеспечивало доступ к источникам информации, давало дополнительное финансирование в рамках хозяйственных договоров.
Проблема заключалась в том, что для объекта такого масштаба, каким являлась Новосибирская область, у нас был мизерный численный состав. В той же Эстонии, которая была вдвое меньше Новосибирской области, аналогичную функцию выполняло несколько НИИ по линии Госплана и Академии Наук Республики. У нас же 10-12 человек с очень невысоким уровнем заработной платы. К тому же, тогда не было не то что интернета и электронной почты, даже факса еще не было — только библиотеки, организации и эксперты — живые носители знаний и существенной информации.
— Как же вы вышли из этой ситуации?
— Эту достаточно непростую деятельность можно назвать бесструктурным управлением, а человека, который этим занимается, — системным интегратором. Саму лабораторию я называл «точкой кристаллизации», на основе которой стал быстро наращиваться круг наших единомышленников — внешних соисполнителей обширного комплекса работ. Это сейчас все руководствуются лозунгом: «Утром деньги, вечером — стулья». В итоге часто оказывается, что стулья уже украли или они китайские.
Тогда же все предприятия были государственные, и если человек работал и получал зарплату, к примеру, в проектном институте, надо было уговорить его поделиться результатами своего труда (как правило, на общественных началах) с другой государственной организацией, работающей в общих интересах. Причем, сделать добровольно, не по принуждению, а на основе взаимной заинтересованности. Такие стимулы были. У кого-то это были научные интересы; многим было важно, чтобы его труд был замечен и по достоинству оценен (хотя бы в моральной форме). Определенную роль (хотя и не самую главную) играли хозяйственные договоры, в рамках которых участники временных творческих коллективов получали дополнительную зарплату. Многие были просто государственниками по натуре, и если руководство страны или региона (предприятия) поставило соответствующую задачу, они добросовестно участвовали в ее решении.
Например, есть в Новосибирской области Сибирское Отделение РАСХН (тогда, ВАСХНИЛ) и целый город с десятитысячным населением, где живут и работают ученые-аграрии. Нам же для наших целей было достаточно иметь деловые отношения с директором Института экономики сельского хозяйства СО ВАСХНИЛ академиком И. В. Курцевым и двумя-тремя его ведущими сотрудниками. Впоследствии мы стали с Иосифом Владимировичем друзьями и даже картошку вместе садили. Это сотрудничество не было односторонним, оно было взаимовыгодным. Не случайно в связи с юбилеем в 2011 году Президиум СО РАСХН наградил меня настольной медалью имени академика И.И. Синягина с формулировкой: «За содействие аграрной науке».
Аналогичным образом мы поступали и по другим секторам экономики. Например, сферу торговли и потребительского рынка курировали А. Р. Бернвальд (ректор СибУПК, мой предшественник по руководству лабораторией), С. И. Липский (председатель Новосибирского облпотребсоюза), В. А. Толоконский (заместитель председателя облплана). Благодаря такой интеграционной деятельности общую численность временного творческого коллектива, который работал над прогнозно-аналитическими материалами, удалось довести примерно до 130 — человек-экспертов и специалистов в различных областях знаний достаточно высокой квалификации. Это в 10 раз превышало штатный состав нашей лаборатории.
Вторым ключевым направлением нашей деятельности в этой сложной ситуации было кардинальное повышение производительности труда с помощью статистики и методов экономико-математического моделирования. Вспоминается в связи с этой ситуацией анекдот. Биологи поставили эксперимент: подвесили над головой у обезьяны банан так, чтобы она не могла его достать. Рядом положили палку и шепчут из-за двери: «думай, думай!!». Обезьяне это надоело, и обернувшись на дверь, она зло ответила: «Что тут думать, прыгать надо!». В отличие от обезьяны, мы быстро поняли, что прыгать бесполезно. Поэтому сразу занялись экономико-математическим моделированием, хотя объект в данном случае был очень громоздкий и сложный.
Мы ушли от попыток «лобового» описания всех хозяйствующих субъектов. Например, не стремились узнать, чем конкретно занимается завод Коминтерна и подобные ему предприятия. Мы подходили к нему, как к «черному ящику», на входе и выходе которого есть некий вектор информации о потребляемых региональных ресурсах и обезличенных финансовых результатах. Региональных ресурсов, которые выступали в расчетах в качестве ограничений, было около десяти: трудовые ресурсы, капитальные вложения, объемы строительно-монтажных работ, тепло- и электропотребление, водопотребление, нагрузка на инфраструктуру и социальные службы, выбросы в окружающую среду.…
Делалось это не по всем объектам промышленности (их было около 370), а по предварительно выделенным типологическим группам с территориальной привязкой. Это позволило снизить размерность задачи в несколько раз. В сельском хозяйстве с помощью методов кластерного анализа хозяйствующие субъекты и административные районы также были разбиты на однородные группы. Информация для моделирования задавалась с помощью коэффициентов трудоемкости, фондоемкости, капиталоемкости на единицу выпускаемой продукции в стоимостном выражении.
Наконец, впервые была разработана модель межотраслевого баланса, которая позволяла оперативно проводить вариантные расчеты, оценивая при этом «затраты обратной связи» и межотраслевые мультипликативные эффекты.
Основную работу по проведению расчетов и подготовке сводных документов осуществляли кадровые сотрудники лаборатории: П.Беллендир, В.Петухов, В.Носков, А.Сунгуров, А.Белоусова, Г.Наруков, Г.Малыгина, Н.Смородова и другие. Кроме того, в базовых отделах Института экономики работали сотрудники, для которых Новосибирская область являлась объектом приложения исследований. Их было немного (7-8 человек), но это были сложившиеся исследователи высокой квалификации, и они мощность Новосибирской экономической лаборатории существенно усилили. С их помощью мы дополнительно «закрыли» целый ряд важнейших направлений: энергетический комплекс, сферу НИОКР, внешнеэкономическую деятельность, методологию разработки и применения межотраслевого баланса, методологию статистического анализа с использованием методов математической статистики.
Сотрудничество шло на основе взаимной заинтересованности либо напрямую с сотрудниками (В.Чурашев, М.Яголницер, Ю.Ершов, А.Новоселов, Г.Унтура, Г.Ковалева и др.), либо через руководителей соответствующих научных направлений (А.Г.Гранберг, Р.И.Шнипер, В.В.Кулешов).
К началу 1990 года мы завершили и представили Заказчику сводный аналитический доклад, над которым работали в течение нескольких лет: «Оценка потенциала и стратегия развития Новосибирской области на период до 2005 г.». Он имел объем около тысячи страниц и был структурирован в пяти томах. Первые три тома были посвящены оценке ресурсного потенциала и динамике социально-экономического развития на период до 1987 года. Последние два тома описывали сценарные условия и результаты вариантных расчетов.
Всего было рассмотрено три сценария: инерционный, пессимистический и рекомендуемый. Последний сценарий предусматривал оказание управленческих воздействий на процесс развития с целью разрешения выявленных в процессе анализа проблемных ситуаций.
Распад СССР в сценарных условиях вообще не рассматривался, даже в пессимистическом сценарии. Это были политические конституционные рамки, изменение которых даже на гипотетическом уровне не входило в нашу компетенцию. Сейчас могу подтвердить, что и мысли такой у нас тогда не возникало. Расчеты показывали, что если наметившуюся инерцию не остановить, то через несколько лет экономика страны перейдет в режим суженного воспроизводства, когда социально-экономическая система начнет потреблять больше ресурсов, чем создавать продукции. Но резервов для того, чтобы переломить ситуацию, было очень много.
— Но ведь на эти пять лет пришлась так называемая перестройка. Это же не могло не сказаться на вашей работе?
— Да, конечно. Я рассказал о том, как мы действовали в рамках обычного пятилетнего цикла предплановых исследований. Но сверху сплошным потоком шли нововведения, согласно которым эта пятилетка последовательно называлась и пятилеткой качества, эффективности, ускорения, интенсификации, самоокупаемости и самофинансирования. Я уже не останавливаюсь на таких неэкономических понятиях как гласность, новое мышление и перестройка. Журналисты могли по этому поводу иронизировать, что «загруженная лошадь не помчится в гору вскачь», имея в виду, что все вышеперечисленное одновременно сделать в принципе невозможно. Но система управления региона так себя вести не могла, поскольку все эти инициативы оформлялись соответствующими постановлениями ЦК КПСС и СМ СССР, то есть были обязательны к исполнению. Как правило, они не были проработаны с методологической и методической точек зрения. Обычно начинались словами: «Одобрить опыт (инициативу) Ленинградского Обкома КПСС (хотя были и другие, но реже) по… Рекомендовать (другим партийным организациям и территориям) распространить опыт…» После этого уже на местном уровне следовал призыв приступить всенародно к решению этой неотложной (животрепещущей) задачи.
Особенно запомнились «Программа Интенсификация-90» и работа по «Оценке возможности перехода Новосибирской области к работе в условиях самофинансирования и самоуправления» (идея «регионального хозрасчета»), поскольку мне пришлось осуществлять научно-методическое руководство их разработкой на территории Новосибирской области.
Программа «Интенсификация-90» стала последней попыткой руководства КПСС административными методами ускорить внедрение научно-технического прогресса и повысить эффективность экономики. Вполне серьезно просчитывались варианты перевода детских дошкольных учреждений на двухсменный режим работы, продление графика работы метро до двух часов ночи и другие мероприятия с целью повышения коэффициента сменности работы оборудования, повышения фондоотдачи…
Даже после распада СССР по городу можно было увидеть монументально изготовленные плакаты: «Программу «Интенсификация-90» выполним!». Никто ее выполнять не собирался, просто забыли снять. Мы тогда не знали, что по отношению к СССР реализуется технология разрушения социальных систем, известная как «Окно Овертона»: Лениным бить по Сталину, социализмом по коммунизму, советами по партии, демократией по советам, гласностью — по дисциплине и порядку.
Уже в 1988 г. Горбачев провел на пленуме ЦК КПСС решение о лишении партии управленческих функций — под предлогом недопустимости вмешательства партийного аппарата в хозяйственное управление. По существу, он предложил первым секретарям обкомов КПСС (они составляли в ЦК большинство) политическую взятку в форме совмещения постов первых секретарей Обкомов КПСС (хоть и с обрезанными полномочиями) и председателей областных советов народных депутатов. Они это предложение приняли (одобрили), а взамен сдали своих товарищей по партии (практически всех), лишив аппарат КПСС в центре и на местах реальных рычагов управления, прежде всего — в кадровой политике. В результате этого решения уже в 1988 г. (за три года до юридического запрета КПСС и ее фактической ликвидации) регионы остались без органов управления, которые могли координировать деятельность предприятий союзного, республиканского и союзно-республиканского подчинения (основу экономики) — на них власть местных советов не распространялась. Горбачева же американские советники уверенно вели к чуждому отечественной традиции посту президента. В это кресло первого и последнего Президента СССР Горбачев сядет в 1990 году.
Теоретически несостоятельную идею «регионального хозрасчета», опять же по инициативе Ленинградского обкома КПСС, отрабатывали в 1989 году. Был построен финансовый баланс области за несколько лет. Он подтвердил первоначальную гипотезу о том, что гипертрофированная часть средств, расходуемая на территории области, идет на содержание отраслей специализации, которые на уровень жизни населения влияют слабо (СИБВО, предприятия ОПК, академгородки и др.). На этом фоне многие союзные республики выглядели совершенно иначе, они потребляли значительно больше, чем производили. Чемпионом по паразитизму на труде российского народа была, несомненно, Грузия. Но и другие жили припеваючи. Этот тезис о несправедливом распределении ресурсов внутри СЭВ, ОВД и СССР нашел отклик в народе, но был использован не для разумного разрешения противоречий, а для разрушения нашей страны и всего социалистического содружества. Все равно что головную боль решили лечить гильотиной.
Можно также отметить, что в ходе этих работ по факту в целом по стране выделилось пять центров по перестроечной проблематике. Это: Ленинград (благодаря активности Обкома КПСС); Томск (научная школа АСУ и кадровый потенциал системы управления региона, созданный Е.К.Лигачевым); Новосибирск (научная школа по региональной экономике); Минск (как наиболее квалифицированная система государственного управления); Донецк (он представлял Украину — в лице Института экономики промышленности АН УССР).
Мы образовали своего рода клуб руководителей этих научных направлений, регулярно общались и обменивались результатами. Постепенно, в силу действия географических, кадровых и институциональных факторов, наиболее значимым центром по этим вопросам (реагирования на инициативы «прорабов перестройки») стал Новосибирск…

РАЗДЕЛ 3

«ПРОМЫВАНИЕ МОЗГОВ»: информационная война против собственного населения.

 С.Г. Насколько я помню то перестроечное время, все эти события сопровождались массированной телевизионной пропагандой. Даже улицы пустели, когда шли трансляции с разнообразных съездов народных депутатов?

 А.К. Да, так это и было. Во времена Наполеона, когда появился термин «четвертая власть». эту роль играли газеты. В годы Второй Мировой Войны -радио. Можно вспомнить знаменитые еженедельные выступления президента США Д.Ф.Рузвельта из каминного зала Белого Дома, как инструмент управления нацией в кризисной ситуации; или знаменитый голос Левитана: «Внимание, говорит Москва, работают все радиостанции Советского Союза!».

В деле развала Советского Союза основную роль в воздействии на массовое сознание населения играло Центральное телевидение. Только во главе страны стоял не Сталин, и задача заключалась не в сплочении нации перед лицом вызовов и угроз, а наоборот, в ее развале и разложении. Реальное управление в стране уже было перехвачено, в том числе и на телевидении. В дополнение к двум первым каналам появились новые каналы круглосуточного вещания (НТВ, ОРТ и др.) Появились популярные программы, укомплектованные талантливыми журналистами («Взгляд», «600 секунд» и др.)  Телевизионное вещание превратилось в политические шоу, которые шли в режиме «нон-стоп».

Можно было называть это явление как угодно, например, СМРАД (средства массового разложения, агитации и дезинформации), но следует признать, что они действовали на население, как наркотик. Также, как сегодня действует интернет. Писатель Валентин Распутин призывал: «Дорогие соотечественники, не смотрите, выключите телевизор!»  Но кто же может одними словами остановить лавину?

— С.Г С этого момента вы стали заниматься публицистикой?

-А.К. Да, стало понятно, что если в стране будет окончательно установлена антинародная власть, то результаты моего научного труда будут интересовать лишь архивных мышей. Стал публиковать статьи в местных газетах, выступать по радио, на телевидении.

Недавно прочитал цитату В.И. Ленина, которая представляется мне очень глубокой и конструктивной: «Швыряться звонкими фразами -свойство деклассированной мелкобуржуазной интеллигенции. Надо говорить массам горькую правду просто, ясно, прямо!». Тогда, в последнюю советскую пятилетку (1986-1990 гг.), сложилась благоприятная ситуация, когда можно было следовать этому ленинскому принципу буквально: цензура практически исчезла, были благодарные аудитории слушателей и еще не ликвидированные трудовые коллективы. Люди чувствовали, что их обманывают и были благодарны, когда в ходе лекций удавалось вскрыть или просветить суть вещей. Были даже специальные структуры, которые эти встречи организовывали: лекторская группа Обкома КПСС и Общество «Знание». Они уже утратили идеологический курс, но сохраняли организационный потенциал. В этой ситуации важно было самому иметь нравственный стержень и профессиональные основания, чтобы выступать перед людьми.

Еще одно обстоятельство: практически всегда такие встречи были «дорогой с двухсторонним движением». В качестве обратной связи ты получал информацию, которая расширяла кругозор и давала реальное представление об окружающей действительности. Вспомню несколько эпизодов, которые позволяют выйти на определенный уровень обобщений.

Поездка в Польшу 

  В 1988 г. я был поощрен бесплатной поездкой в Польшу по линии лекторской группы Обкома КПСС. Нас было четверо, это было что-то сродни народной дипломатии. Мы должны были посетить Торуньское воеводство, которое состояло с Новосибирской областью в побратимских отношениях.

В целом поездка оказалась очень хорошей, душевной. Нам показали, как живет польская провинция в условиях тяжелого кризиса., вызванного трансформационным переходом от социализма к капитализму. Мы посетили маленькие райцентры, даже хутора, школы, больницы. Много общались с простыми людьми. Это было время тяжелого кризиса, когда люди жили впроголодь, это реально ощущалось во всем. Например, хозяйка шла в магазин, чтобы купить не десяток яиц, а одно яйцо. Но при этом в людях ощущалось чувство собственного достоинства, все общественные системы работали, везде ощущались относительная чистота и порядок. По сравнению с тем, что можно сейчас наблюдать в большинстве регионов и городов России, там не было чувства упадка духа, безнадежности, нарастающей пропасти между властью и народом.

В Торуни родился и работал великий польский ученый Николай Коперник, посвятивший жизнь доказательству того, что это земля вращается вокруг солнца, а не наоборот, как было записано на протяжении многих веков в догматах католической церкви.  Коперник успел увидеть признание своей теории. Его не сожгли на костре, как еретика. Более того, большую часть своей жизни он работал в стенах католического монастыря. То есть к своим национальным святыням поляки относятся бережно, и это помогает им проводить государственную политику в интересах своего народа и оставаться нацией. Католическая церковь с центром в Ватикане этому их национальному стремлению всячески содействует.

В первый раз я попал в Польшу в 1982 г., когда там Запад двойным тараном пробивал брешь в обороне социалистического лагеря.  Первый таран — это титул папы Римского, подаренный полякам и нашедший глубокий отклик в душе этого народа. Папой Римским Иоанном Павлом 2-м впервые стал уроженец Польши Кароль Войтыла. Второй таран — это Нобелевская премия, пожалованная профсоюзному активисту Леху Валенсе. Параллельно с помощью грантов шла массовая скупка научной и творческой интеллигенции. Я имел возможность наблюдать, в каких формах это происходило на примере Высшей школы экономики в г. Познани.

Похожая технология была позднее применена и при развале Советского Союза: сдвоенный таран в лице Горбачева -Ельцина и массовая скупка прогрессивной либерально-демократической общественности. Роль Валенсы сыграл Горбачев (такой же демагог). Из Ельцина трудно было сделать папу Римского, но в качестве разрушительного тарана он сгодился.

Польша по существу является моноэтническим государством, и государственная политика проводится в интересах коренного населения, насколько это в принципе возможно в условиях капитализма. Этим она отличается от Украины и России, где ситуация иная. Это проявляется в результирующих показателях социально-экономического развития, в первую очередь, в уровне жизни населения. Если в середине 1980-х годов уровень жизни населения Украины был выше, чем в Польше, то сейчас он уступает ей в три раза. То же самое можно сказать и в отношении большей части регионов РФ, хотя и не в такой степени, но тоже достаточно удручающей.

Приведу всего две цифры. За постсоветский период (1990-2018), то есть почти за 30 лет, ВВП в России увеличился в 1.2 раза (к 1990 г.), а в Польше — в 2.9 раза, в среднем по всем странам мира -в 2.2 раза.  Зато по количеству долларовых миллиардеров в расчете на 100 миллионов долларов ВВП, РФ занимает первое место в мире (6.2), а у Польши этот показатель в 6 раз меньше (1.0). То есть при одном и том же капиталистическом способе производства у России развития нет, зато неуклонно растет эксплуатация природных ресурсов и населения страны. В Польше (тот же славянский этнос) развитие есть, и оно выше среднемирового уровня, а уровень неравенства даже ниже, чем в скандинавских странах.

Общество «ЗНАНИЕ»: взгляд с крайнего Севера и Дальнего Востока

В Новосибирске располагалась зональная организация общества «Знание» с зоной ответственности на всю Сибирь и Дальний Восток. Это было логично, тогда не было интернета и представители крупного научного и культурного центра (каким, безусловно, являлся в те годы Новосибирск) , могли в своих лекциях донести до слушателей удаленных регионов что-то полезное и интересное. Я такие поездки воспринимал не только как дополнительную работу, но и как увлекательные путешествия, которые давали яркие эмоции и впечатления.  В частности, дважды читал лекции по линии общества» Знание» на Сахалине, дважды в Магаданской области и Чукотском А.О.

Например, в одну из поездок на Чукотку мне довелось читать лекции в Певеке. Это был сентябрь, и навигация по СМП еще не завершилась. Прочитал лекцию в Центре управления проводкой судов в Восточном секторе Арктики, на ледоколе Леонид Красин — это преемник знаменитого ледокола дореволюционной постройки, который сейчас превращен в музей в Санкт-Петербурге. Этот ледокол еще в строю и приписан к порту Владивосток. Несколько лет назад он вызволял суда из ледового плена в Охотском море.

Но больше всего запомнилась встреча на сухогрузе «Кондопога». Судно только что прошло из Мурманска по Северному морскому пути и встало под разгрузку в Певеке. Оно доставило продовольствие на предстоящую зимовку для этого самого северного города страны, в основном вино и консервы. Сцена в кают-компании напоминала кадры из фильма «Полосатый рейс», где Евгений Леонов читает экипажу лекцию «про тигра». Я читал про пятилетку эффективности, качества, а также ускорения… Слушатели смотрели на меня с восхищением и не отпускали до самого обеда. Но это не было связано с содержанием лекции. Просто они три месяца шли во льдах и не видели ни одного «свежего» человека, только белых медведей. Радио тоже не работало…

Когда лекция закончилась, капитан сказал: «ну а теперь я вам кое-что покажу про нашу экономику, пойдемте». Когда мы подошли к краю трюма, то увидели, что в его глубине несколько матросов что-то собирают в мешки. Капитан пояснил, что они собирают крышки от банок с компотом и пробки от бутылок с вином. Это как свидетельство того, что груз в наличии был, но его раздавило при качке. По словам капитана, предпринятая один раз попытка доставить груз в контейнерах (со 100%-й сохранностью) была принята «в штыки» со стороны работников торговли и других заинтересованных лиц. Для полного счастья им было просто необходимо, чтобы половина груза числилась раздавленной в процессе транспортировки, и эту половину они считали своей законной добычей и «оптимизировали». как хотели. То есть торгаши (в плохом смысле) уже тогда вовсю правили бал, а грозное КГБ было у них на кормлении (Певек — это пограничная зона). Иными словами: ускорение и качество-отдельно, а пробки и крышки, тоже отдельно.

Другая моя поездка в Магаданскую область пришлась на зимний период и проходила по так называемому «Золотому кольцу». Колымская трасса связывает основные пункты (поселки) золотодобычи и образует своеобразное кольцо. Центром золотого кольца считается город Сусуман; самый восточный район- Тенькинский. он граничит с Оймяконским районом Якутии и соперничает с ним за звание «полюса холода» в Северном полушарии. В общем, на улице все время моей поездки было ниже минус 50, что было для этих мест обычным явлением.

Необычным было то, что осенью, когда температура опустилась ниже сорока градусов, почти все населенные пункты этого кольца накрыла коммунальная катастрофа. Оказывается, летом, во исполнение специального постановления ЦК КПСС и СМ СССР старые котельные были одновременно демонтированы, а на их месте были введены в эксплуатацию новые-инновационные (с автоматизированной подачей топлива, большей энергоэффективностью). Когда температура опустилась ниже сорока градусов, все они вышли из строя. Единственный кто ослушался и сохранил в работоспособном состоянии старую котельную, был руководитель ГОКа (и одноименного поселка при нем) «Ягодное». Там везде было тепло, а в фойе клуба даже чирикали попугаи.

В Сусумане же и в других поселках имело место картина, какой мне в жизни больше видеть не приходилось. Стоит пятиэтажка на сто квартир, в ней триста окон, и из каждого (!) через форточку выведена труба «буржуйки». Все стены домов покрыты черной копотью. То есть. чтобы не замерзнуть, жители вынуждены были в каждой комнате установить «буржуйки» и круглосуточно их топить, руками таская уголь на этажи.

Приведенные примеры говорят о том, что во время «Перестройки» наряду с системным разложением и целенаправленным развалом системы управления имело место конкретное демонстративное вредительство, за которое в сталинские времена гарантированно приговаривали к высшей мере наказания и даже не довозили до Магаданской области. Логично предположить, что «героям перестроечного времени» была гарантирована безнаказанность за совершаемое вредительство. Иначе бы они себя так не вели.

В непосредственной близости от Новосибирска по отработанному в Польше сценарию раскручивался маховик шахтерских забастовок в Кузбассе. Последней каплей, переполнившей чашу терпения шахтеров, стал дефицит мыла. После этого последовали остановки добычи, отгрузки угля, перекрытие Транссиба и т.д. Трудное найти другое объяснение (кроме вредительства), чтобы вторая по экономической мощи в мире сверхдержава не могла изыскать несколько десятков вагонов мыла (да и чего угодно). чтобы закрыть эту острейшую социальную проблему.

РАЗДЕЛ 4

1987 ГОД: ПОСЛЕДНИЙ ЮБИЛЕЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

-С.Г. Какие из этих лет рассматриваемого нами периода были, на ваш взгляд, самыми значимыми, переломными?

-А.К. Я попытался ответить на этот вопрос объективно в своей книге (А.А. Кисельников. Новейшая история России (1985-2011). Записки современника. -Новосибирск, ИД «Историческое наследие Сибири», 2013, 285 с.) в главе «Горбачевский период». Но в данном интервью с позиций своего личного участия в происходящих событиях и оставшихся в памяти впечатлениях я бы выделил 1987-й и 1990-й годы.

1987 год в основном был позитивным и полон надежд на перемены к лучшему. В начале года пришла приятная весть из предыдущего периода моей научной жизни. На конкурсе научных работ в честь 70-летия СССР наша монография «Моделирование программы освоения ресурсов южной Якутии» заняла почетное третье место в СО АН СССР.  Для экономистов это было очень неплохо. Монография была коллективной, предисловие к ней написал Председатель Якутского филиала СО АН СССР, герой социалистического труда, академик Н.В.Черский ( в честь него названо судно- трубоукладчик, которое пытается сейчас достроить «Северный поток-2»), но основной вклад в  написание книги внесли мы с моим другом Виктором Николаевичем Чурашевым — ведущим научным сотрудником ИЭи ОПП СО АН СССР.

В основу книги легли материалы пяти научных экспедиций в Южную Якутию и результаты многолетних расчетов на основе реальной информации (геологической, проектной и фактической) с использованием всех доступных на тот момент видов экономико-математических моделей. В силу целого ряда причин этого не удалось сделать (в такой полноте) на других исследуемых объектах. Но самое печальное, это невозможно сделать и в обозримом будущем. Дело даже не в том, что утрачены многие навыки и умения, нет отраслевых систем и проектных институтов. Дело в том, что большая часть того, ради чего осваивалась Сибирь и осуществлялось продвижение производительных сил на Восток (со времен похода Ермака в 1581 г. и особенно в советский период), нам (гражданам РФ) уже не принадлежит. Например, не принадлежит каскад крупнейших ГЭС Ангаро-Енисейского бассейна и связанных с ним энергоемких объектов. То есть утрачена субъектность принятия решений на территории собственной страны, которая пока формально называется суверенной.

Убедительной иллюстрацией этого прискорбного факта может служить «мусорный скандал» в Новосибирской области. Возникший пару лет назад в результате бюрократических манипуляций «мусорный оператор», взвинтил почти в 10 раз тарифы на свои мусорные услуги, оставив без внимания громкие негодования депутатов законно избранного парламента, действующего в рамках своих конституционных полномочий Субъекта Федерации РФ. По сравнению с акулами мирового капитала, захватившими реальный контроль над «нашим национальным достоянием» (Газпром, Роснефть, РосГидро, Сбербанк, основные торговые сети и прочее) мусорных дел мастера-просто новые «Шариковы из очистки», но и они неподвластны «слугам народа», а значит и самому народу в его нынешнем печальном состоянии.

Можно сделать вывод, что 1987-й год стал высшей точкой развития нашей страны. На этом инерция закончилась, и страна перешла на траекторию распада.

ОКНО В ЕВРОПУ: Средиземноморский круиз в июле 1987 года

25.04.2021 г.  прочитал в сводке новостей, что Чехия прекращает выдачу виз всем без исключения российским гражданам. Уже не в связи с коварным вирусом, а рукотворно и сознательно, с помощью специально организованного дипломатического скандала. Ее непременно поддержат партнеры по предыдущему «походу на Восток» (1941-1945 гг.). Чуть позже объявило о прекращении выдачи виз всем российским гражданам (кроме дипломатов) с 12 мая т. г. посольство США в РФ. То есть уже грубо заколачивают «окна и двери» в цивилизованную Европу и благословенную Америку, через которые в течение тридцати лет сплошным потоком вытаскивалось российское добро. Теперь настало время грабить награбленное, а обитателей «чумного барака» оградить санитарным кордоном, который имеет давнее историческое название — «Триморье» или «Intermario».

Что уж говорить о простых гражданах, если самого гаранта нашей замечательной Конституции объявили нежелательной персоной на разных привлекательных мероприятиях и объектах (Олимпийские игры, чемпионаты мира и проч.), которые он раньше так любил посещать.

Тогда (в 1987 г.) никто от нас не отгораживался. Советские власти сами держали дверь запертой изнутри. Причин такого самоограничения (изоляционизма) в основном было две. Первая — экономили валюту, не без оснований полагая, что для нее можно найти более достойное применение, чем прокатывание населением на туристические поездки. Вторая причина, — стремление избежать синдрома Овечкиных. Поясню, что в данном случае имеется ввиду не наш знаменитый хоккеист, а семья Овечкиных из Иркутска. Они в полном составе играли на балалайках, за что были поощрены поездкой в Западную Европу. После посещения тамошних магазинов глава семейства с супругой были настолько поражены увиденным, что, вернувшись домой решили угнать самолет: захватили ТУ-154 и потребовали лететь на Запад. За что группа захвата на аэродроме под Ленинградом, частично их перестреляла. Видимо, такой был приказ, чтобы другим неповадно было.

В общем путевки в капиталистические страны были большой редкостью и лицам с мелкобуржуазной психологией старались их не продавать. Гнилая научная интеллигенция, по мнению охранителей порядка и нравов, в эту категорию входила. В нашей группе тоже преобладали представители серьезных ведомств (в том числе рабочие) — с Западно-Сибирской железной дороги, Метрополитена, нескольких крупных заводов. Я считал такой подбор справедливым, но мотаясь столько лет по каторжным местам (Сахалин, Колыма, Чукотка, Якутия, БАМ), тоже хотел собственными глазами посмотреть на капиталистическую Европу. До этого я бывал только в Польше и Болгарии.

Наш круиз на теплоходе «Армения» начинался в Одессе и в ней же заканчивался. За две недели нам предстояло посетить восемь стран, Черное, Мраморное, Эгейское, Средиземное моря, частично Атлантический океан, затрагивались три части света (Азия, Африка, Европа). В общем, роскошный маршрут, где зарождалась и существует до сих пор наша Европейская цивилизация. А какие города -Стамбул, Касабланка, Лас-Пальмас, Барселона, Афины, Рим, Ватикан, Валетта.

На теплоходе все было прекрасно, такая же праздничная атмосфера, как в фильме «Бриллиантовая рука». Но сама экскурсионная программа, ради которой и затевалось это путешествие (теплоход-то наш, советский, и вообще это была территория нашей страны), не произвела на меня сильного впечатления, и для этого было несколько причин.

Запретный плод сладок, и ожидания изначально были завышены. Не являясь фанатом античных древностей, я не испытывал восторга, когда наша группа в высоком темпе (рысью) пробегала по ним в сопровождении экскурсовода. Для европейских белых людей это был вообще не сезон, а у местных жителей, не занятых обслуживанием туристов, в это время (самый солнцепек) была сиеста (послеполуденный сон). Скорее всего, выбор времени круиза также был обусловлен соображениями экономии валюты.

Этим же обстоятельством были обусловлены смехотворные размеры валюты, которые нам обменяли для карманных расходов. На посещение восьми стран обменяли 25 рублей, что по официальному курсу составило 40 долларов, по пять долларов на одну страну. Можно было попытаться обменять по неофициальному курсу (4:1) у валютных спекулянтов, но за это полагалась статья УК сроком до восьми лет.  Натуральный обмен (водки на шмотки) сопровождающим нашу группу «бойцом невидимого фронта» также категорически не рекомендовался.

Когда в Лас-Пальмасе (это Канарские острова, зона беспошлинной торговли) мы потратили свои несчастные 40 долларов на покупку кассетных магнитол, на посещение вечных городов оставалось ноль целых, ноль десятых. Это позволило, не напрягая воображение, на практике оценить различие двух систем (социалистической и капиталистической): что будет, если множественный советский дефицит заменить на один единственный -отсутствие денег. Например, тогда туалеты в туристической зоне были платными, посидеть в тени бесплатно на скамейке было нельзя, а в Риме в сорокоградусную жару пришлось пить воду из фонтана, хорошо, что она там была пригодна для питья.

Меня интересовали эти страны больше не с точки зрения их древней культуры, а с позиций социально-экономических процессов сегодняшнего дня. Было известно, например, что Турция вместе с Грецией в начале 80-х годов имели суммарный ВВП меньше, чем у Болгарии и никакой сложной промышленной продукции не производили. В Стамбуле был всего один перегон (и две станции) метро, а в Новосибирске была уже сдана первая линия на восемь станций.

Разочаровали Афины. Если абстрагироваться от древнего храма на холме (Акрополь), то остальная центральная часть города не производила впечатления ни удобством, ни красотой: узкие тротуары, минимум зеленых насаждений, недостаточно общественных пространств, невыразительная архитектура.  Очевидно, сказывалась высокая стоимость земли и пресной воды. По сравнению с Афинами, главные советские города (столицы союзных республик и не только) утопали в зелени парков и скверов и выглядели просто роскошно.

В Риме ощущалось явное отсутствие порядка и острая нехватка средств на содержание в достойном виде огромного исторического и культурного наследия. В Италии нет такой особенности бюджетного устройства, которое сложилось в постсоветской России, когда Москва паразитирует за счет нищающих регионов. По данным за 2019 г. на долю Рима приходилось лишь 4% ВВП Италии. По этому показателю он в 4 раза уступал Милану, примерно в такой же пропорции формировались финансовые возможности этих городов. В то время уровень жизни в Италии (в среднем) был ниже, чем в СССР. Это при их райском климате. Этот тезис признает даже такой любитель Италии и одновременно, махровый антисоветчик, Андрон Кончаловский.

В общем, когда мы вернулись в Одессу и отметили возвращение на Родину в ресторане «Москва», у нас было прекрасное настроение. Никаких чувств, похожих на «синдром Овечкиных» и желания разрушить «железный занавес», чтобы слиться в единое целое с «цивилизованными странами», у меня не возникло. Наверное, похожие чувства возникают у иностранцев, которые прогуливаются по Арбату и покупают сувениры (гжель, хохлому и матрешки) у разных сомнительных личностей. Экзотично, конечно, но желания остаться здесь навсегда, не возникает. У каждого своя культура и своя Родина.  Это, повторюсь, были впечатления 1987 года, когда мы были гражданами великой страны, которая, конечно, имела свои проблемы и особенности.

ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ (ноябрь 1987 года) 

  В тот период в Академию Наук (ее отделения и институты) довольно часто шли приглашения молодым ученым принять участие в различных международных конференциях и стажировках. Я тоже эти заявки регулярно оформлял, но, как правило, безрезультатно. Окончательный «шлагбаум» на выезд за границу находился в Москве, и там каким-то неизвестным нам образом (но не в нашу пользу) этот дефицитный ресурс распределяли. И вдруг в конце октября (допустим, в пятницу) раздался телефонный звонок из Москвы. и на другом конце провода неизвестный мне «боец невидимого фронта» прикомандированный к Президиуму АН СССР, говорит: «Вам в среду вылетать в США, месячная стажировка, одиночная поездка, без переводчика, полностью англоязычная среда. Я мог бы и в понедельник позвонить, просто я добрый такой. Короче, во вторник в 10 утра вы должны быть у меня. Получите загранпаспорт с визой, авиабилеты, суточные и инструкции. В среду вылет».

Увидев, как я заметался между книжными полками, выдергивая покрытые пылью словари и разговорники, жена успокоила: «Ну что ты так волнуешься. Там все как-то на английском разговаривают, даже …». Последний раз я немного позанимался английским, когда сдавал экзамен кандидатского минимума в Иркутске в 1974 г., то есть 13 лет назад. Здесь надо пояснить, что в замкнутой системе, какой являлся Советский Союз, знание английского языка для подавляющей части населения не являлось актуальной задачей, хотя его и преподавали в школе и в вузах. Но поддерживать его в актуальном состоянии не было смысла, если ты не занимался какой-то особой профессиональной деятельностью, где он был необходим. Это все-равно, что взять и учить латынь, не являясь врачом и фармацевтом только потому, что на ней разговаривал Цицерон. По моему научному направлению переводилось и издавалось столько научной и учебной литературы, переведенной с английского языка, что этого вполне хватало.

Поездка осуществлялась по линии Агентства IREX (International Research Exchanges), организующего программы международного научного сотрудничества со 100 странами. Ежегодная квота для всего СССР составляла всего 60 месячных поездок в США, что представляло собой мизерную величину.  Если учесть, что изрядную долю из нее «выкатывали» люди уровня Е.М. Примакова и А.Н. Яковлева (Институт США и Канады) и их коллеги с периферии в ранге академиков, то вероятность попадания в США кандидата экономических наук было крайне низкой. Примерно, как выиграть «Волгу» по лотерейному билету.

Когда я сел в такси у гостиницы и сказал, что мне надо в Шереметьево-2, таксист в ответ пошутил: «может, в Шереметьево -3?». Под Шереметьево-3 имелась ввиду Красная площадь. Шутка появилась в Москве накануне и была связана с приземлением на Красную площадь легкомоторного самолета немецкого летчика Руста.  Как писали позднее советские газеты, для удобства его посадки троллейбусные провода были предварительно сняты, а затем под этим предлогом со свои должностей были сняты многие представители высшего командного состава Министерства Обороны страны.

В отличие от поездки в Европу тремя месяцами раньше, поездка в США произвела на меня очень сильное впечатление-значительно более сильное, чем я предполагал. Причем не по теме стажировки (там, как раз, ничего удивительного не было), а сама страна в ее богатстве и многообразии.

Наш лайнер (это был Ил-62) сделал промежуточную посадку в аэропорту Гарден (Канада) и затем шел вдоль Атлантического побережья на юг. Вся прибрежная полоса от границы с Канадой до Нью-Йорка была залита электрическим светом, что свидетельствовало о не меренном богатстве и не характерном для капитализма расточительстве. Автострада между Нью-Йорком и Филадельфией, по которой меня везли из аэропорта, была 16-ти полосной и производила какое-то неземное циклопическое впечатление. Для сравнения: автострада из аэропорта Домодедово в Москву было в то время четырехполосной.

Штаб-квартира принимающей стороны (IREX) располагалась в знаменитом Принстонском университете, который находился в городке с одноименным названием. Городок был выстроен в старом английском стиле. Снаружи факультетские и офисные здания напоминали небольшие средневековые замки, а внутри уютный эргономичный дизайн и современные технологии. В таком же по виду трехэтажном особняке находилась моя гостиница. Больше всего удивила ванная комната. Над зеркалом было 10 лампочек и зачем-то 16 полотенец. В Москве я обычно останавливался по брони Управления Делами СМ СССР в лучших гостиницах, но никогда не видел больше четырех полотенец на человека в номере. То есть по полотенцам, как и по количеству полос на автостраде, соотношение было 4:1 в пользу США.

Появился представитель (IREX) и сказал, что хотя уже поздно (было 22 часа по местному времени) и я почти сутки в дороге, но по программе у них стоит ужин принимающей стороны. Программа дело святое, надо идти ужинать. Он предложил мне пойти в итальянский ресторанчик, где любил бывать Альберт Эйнштейн.

На следующее утро я прибыл в офис моего вчерашнего знакомого (кажется, его звали Виктором) для получения инструкций. Пока я спал, ночью прилетел другим рейсом еще один стажер -москвич, примерно моего возраста. Чувствовалось, что он довольно деловой (пронырливый). Он протянул американцу свой список, где он хотел бы за этот месяц стажироваться.  В нем значилось больше десяти пунктов, включая Флориду, Калифорнию, Аляску… Виктор это молча прочитал, взял ручку и вычеркнул большую часть пунктов, оставив только три в агломерации Нью -Йорка и Вашингтона. Сказал: «мы можем только это». Затем настала моя очередь. В моей заявке было всего два пункта: Университет штата Западная Вирджиния (примерно 50-й в рейтинге в США) и Вильямс -колледж. Просто у меня было всего два знакомых американских профессора, которые подтвердили согласие на прием меня для прохождения стажировки.

Посмотрев на меня, Виктор сказал: «Что же вы так скромно? Прилетели из Сибири, первый раз в Америке. Вы не будете возражать, если мы вам допишем Гарвардский университет, MIT (Массачусетский технологический институт) — это Бостон: Питсбургский университет (это рядом с Западной Вирджинией) в качестве второго центра стажировки и Балтимор. В Балтиморе 7-8 ноября будет проходить очередной конгресс Северо-Американской ассоциации регионалистов. Он проводится один раз в два года. В нем примет участие большинство ведущих ученых планеты. Советский Союз для участия в конгрессе почему-то не заявился, но мы можем оформить вас делегатом от Американской Академии Наук. Вылетать на Родину будете из Вашингтона. Вам будет предоставлена возможность ознакомиться со столицей США в течение трех дней в свободном режиме.

В течение дня, пока я отходил от суточного перелета и знакомился с Принстоном, программа была готова и отпечатана. В ней на полутора десятках страниц были поминутно изложены все мои перемещения, брони билетов, гостиниц, все встречи с указанием личных данных представителей принимающей стороны, их адресов, телефонов, перечня обсуждаемых вопросов. Это был высочайший уровень организации, не доступный нам ни тогда, ни сейчас (правда, по разным причинам). Было понятно, что у них есть детальная электронная база данных и набор инструментов (юридических, финансовых, организационных и других), обеспечивающих выполнение того, что запланировано. Забегая вперед, могу сказать, что ни один пункт моей программы пребывания (их было больше ста) не был сорван или заменен.

Выяснилось также, что я не просто стажер, но имею статус приглашенного профессора, а это предполагало соответствующий уровень приема и размещения. С моей стороны были запланированы несколько научных докладов (и это было сделано) и само общение с американскими профессорами и студентами. Мне были забронированы двухкомнатные апартаменты в Моргантауне (университетский городок Западной Вирджинии) на все время стажировки (без выписки), а при выезде в другие города (Питсбург, Бостон, Балтимор, Вашингтон) бронировались отели не ниже четырехзвездочного.

Для сравнения: в 1995 г. я повторно посетил США, но уже в составе делегации. Это была ознакомительная обучающая поездка по теме «федерализма». Состав делегации был достаточно высокопоставленным, в среднем уровень вице-губернатора, но в состав делегации также входил президент Удмуртии Волков, мэр Ростова-на-Дону Чернышов и ряд других высокопоставленных чиновников. Уровень приема был значительно ниже. Мы жили в трехзвездочных отелях, никаких приемов в нашу честь не устраивали.

Какие выводы можно сделать на основе приведенного сравнения? С помощью программы научного обмена и своих университетов Америка, как мощный насос притягивает лучшие мозги со всего мира и тем самым усиливает свои конкурентные позиции и предохраняет свою страну от распада. Известный российский психолог С.Савельев называет подобные процедуры «церебральным сорсингом».

По отношению к чиновникам колонизируемых стран ситуация иная. Их никто не собирается запускать на территорию Америки на постоянное проживание, за исключением особо отличившихся агентов и предателей (типа бывшего министра иностранных дел РФ А.Козырева), которым позволяют дожить свой век в каком -нибудь тихом месте. С этой категорией лиц осуществляется тренинг и отрицательный отбор -наверх продвигаются самые аморальные и беспринципные люди, которые должны верно служить Америке (или Израилю, Германии, в зависимости от того, в чьих интересах они продвигаются). Они назначаются на кормление на подмандатной территории, им дозволяется в определенных пределах обогащаться за счет туземного населения, нарушать местные законы и общепринятые нормы морали. Но рассчитывать на уважение со стороны настоящей западной элиты эти «партнеры и коллеги» не могут. Какое может быть уважение к «перевертышам», которые предали всех и все. Без единого выстрела сдали великую державу и в течение одного поколения разграбили то, что собиралось и создавалось потом и кровью народа в течение тысячи лет.

Мне посчастливилось ознакомиться, хотя и бегло, конечно, с ведущими университетами не только США, но и всего мира- они всегда на вершине рейтинга. Тогда существовало понятие «Большая тройка» ведущих университетов США, в состав которой чаще всего попадали Гарвард, Принстон и Стэнфорд.  MIT тоже был уровня Гарварда (в нем работало больше нобелевских лауреатов, чем во всем Советском Союзе), но у него была специализация в сторону технологий. Существовало также понятие: «Малая тройка». В нее входили самые лучшие и престижные колледжи США. Колледж от университета отличался отсутствием аспирантуры. Вильямс -колледж в эту почетную. «тройку» входил, это было элитное учебное заведение. В нем, в частности, обучались многие отпрыски клана Рокфеллеров.

Западная Вирджиния, это штат, где главной отраслью экономики является угольная промышленность. Вместе с соседним Питсбургом (бывшая металлургическая столица мира) они образуют регион, по структуре экономики похожий на Кузбасс. В полном соответствии с теоретическими представлениями о современной капиталистической экономике, он являлся устойчиво депрессивным. Но несколько раз проехав по территории штата на автомобиле и пролетев над ним на малой высоте (на самолете типа Ан-2), отметил одно отличие от наших угледобывающих регионов: в них нет терриконов из отработанной породы, горящих отвалов из смеси породы и угля, и огромных воронок, заполненных водными стоками, на месте отработанных угольных разрезов. Все эти раны на теле земли рекультивированы и выглядят как ровная поверхность, покрытая зеленью. То есть экологические требования очень жесткие, они бьют по доходам угледобывающих компаний, но выполняются. По крайней мере, у меня сложилось такое визуальное впечатление.

Университет штата расположен в городке Моргантаун, около 30 тысяч населения. В его составе был институт региональных исследований, похожий по задачам и штатному расписанию на Новосибирскую экономическую лабораторию, которую я возглавлял. С директором института Энди Иссерманом я был хорошо знаком. Он неоднократно бывал в нашем институте и один раз даже у меня в гостях (в квартире) в Новосибирске. Весь понятийный и экономико-математический аппарат был интернациональным (как и должно быть в науке), поэтому проблем с изучением результатов исследований института не возникло.

В штате «Западная Вирджиния» существовал пятилетний план социально-экономического развития, правда не директивный, как у нас, а индикативный. Использовался инструментарий программно-целевого планирования для решения приоритетных проблем. Конкретных программ на эту пятилетку у них было пять. Сама технология планирования и прогнозирования у них была (на уровне штата) намного проще, чем в СССР. Что было вполне объяснимо: у нас шло директивное управление даже в мелочах, например, одних натуральных балансов (по цементу, металлу, углю, молоку, зерну, мясу, мылу…) разрабатывалось несколько сот; у них большинство задач решалось автоматически под действием рыночных сил и институциональных инструментов регулирования.

В этом университете, согласно плану стажировки, я сделал два доклада на научном семинаре для преподавателей и аспирантов. Тезисы докладов и слайды (тогда они делались на пленках и демонстрировались на диапроекторах) на английском языке были подготовлены еще до поездки. Один доклад был по моделированию, второй — по экономике Сибири. Как приглашенному профессору, мне полагалась оплата -по 100 долларов за каждое выступление. Я сказал, что не имею права брать деньги (согласно московским инструкциям), а они ответили, что не имеют права не отдать. Нашли компромиссное решение: устроить в профессорской столовой фуршет для всех участников семинара (15-20 человек). Поскольку цены в столовой были символическими, этой суммы вполне хватило на приличный фуршет, и что приятно, — никто не отказался.

Провинциальные университеты уступали грандам (Гарварду, Принстону, MIT) по кадровому составу, но по материальной базе я различий не почувствовал. Например, команда университета Западной Вирджинии заняла третье место на национальной универсиаде по баскетболу. За это ей подарили (построили — «под ключ») крытый стадион, который мог вместить всех жителей этого городка — вместо кубка и почетной грамоты за третье место. Такие условия были объявлены накануне соревнований, и никому не пришло в голову «оптимизировать» этот избыточный приз и вместо стадиона вручить им кубок…

Или монорельсовая дорога по кампусу (университетскому городку). Она бесплатна для всех. Набираешь на табло остановочной платформы нужный тебе номер. Вскоре пребывает пластиковая кабинка, которая везет тебя к нужному объекту. Такую же дорогу я видел еще раз, в Ганновере на «Экспо-2000», на Всемирной выставке, приуроченной к встрече человечеством третьего тысячелетия.

Или условия для занятия спортом студентов: десяток теннисных кортов и штук пять открытых плавательных бассейнов (были еще закрытые). Стоимость посещения — один доллар, это практически бесплатно, но совсем бесплатно у них не принято по этическим соображениям. Для сравнения: во всемирно известном Новосибирском Академгородке в то время не было ни одного бассейна, а ракетки для большого тенниса даже не продавались (ввиду «отсутствия спроса»).

Сильное впечатление произвели университетские библиотеки. Они были действительно храмами знаний и по форме, и по содержанию. Везде, где я в них бывал (в Западной Вирджинии, в Питсбурге, Вильямс-колледже), под библиотеки были выстроены современные здания и созданы прекрасные условия для работы. В Моргантауне университетская библиотека была открыта с 8 утра до 4 утра следующих суток. На входе никакого контроля, только на выходе надо пройти через «дугу». То есть у меня, иностранца, на территории университетского городка нигде документов не спрашивали.

В вестибюле стояло несколько персональных компьютеров (типа нашего «ДВК») с очень удобным меню. Они позволяли без использования бумажной картотеки и не прибегая к помощи библиотекаря, быстро найти нужную книгу. Например, запрос: язык русский, автор (ф.и.о.), название книги. Ответ: четвертый этаж, зал «В», стеллаж 16.

Далее, идешь к стеллажу, берешь книгу, направляешься в читальный зал (они на каждом этаже), выбираешь место и работаешь.

При проектировании библиотеки было проведено специальное социологическое обследование с целью определения, какой процент пользователей, в каких условиях (на какой мебели) предпочитает работать. Кто-то в классическом варианте: сто-стул; кто-то по-американски — ноги на стол; кто-то — в углублении (типа окопа), чтобы локтями можно облокотиться сбоку и откинуться назад, когда спина устала. Система кондиционирования, освещение очень хорошие. Кофе и чай бесплатно. Возвращать литературу на место не нужно, достаточно положить ее на стол или даже на пол рядом со своим рабочим местом. В оставшиеся часы (с 4 утра до 8 утра) персонал библиотеки все вернет на свои места, сделает уборку и подготовится к следующему рабочему дню.

У меня сложилось впечатление, что университеты и особенно библиотеки, являются наиболее распространенным объектом добровольных пожертвований среди американцев. Встречались отдельные ступеньки, где была гравировка, что данная ступенька сделана на пожертвования такого-то мистера…, а встречались и целые объекты (здания факультетов, лабораторий или библиотек), где рядом с входом висела табличка с указанием имени человека, на пожертвования которого этот объект был построен. Как правило, это были выпускники данного университета. Практичные американцы неохотно жертвуют на загробную жизнь и содержание служителей религиозного культа.

Питсбург мне был интересен как город, первым подвергшийся тотальной деиндустриализации в связи с выносом главных своих предприятий (металлургических заводов) в Китай и страны Юго-Восточной Азии. Я даже купил открытку, на которой он был изображен в 1929 году — весь в дыму, как в аду. Он тогда именовался «стальной столицей мира». В этом же году в СССР стартовала первая пятилетка, в рамках которой были построены города Магнитогорск и Сталинск (Новокузнецк) и градообразующие предприятия — ММК и КМК.

Американцы не стали сносить всю промзону под жилую застройку, а все оборудование резать на металлолом. На месте бывших заводов они создали инженерно-туристический парк для отдыха и туризма. Внутри бывшего конвертора можно было поесть мороженного, внутри мартена разместили целое кафе, где-то создали музей. Было объявлено, что на месте предприятий второго технологического уклада будет создан центр высоких технологий и электронной промышленности. Университет в воплощении этих амбициозных планов должен был играть главенствующую роль.

Профессора университетов, с которыми мне довелось эту проблему обсуждать, очень пессимистично относились к этим планам и задолго до появления Трампа, осознавали стратегическую угрозу, которую таит в себе политика деиндустриализации. Питсбург стал одной из первых ее жертв. Затем последовал Детройт (4-й город США, автомобильная столица мира, затем Чикаго (2- город). Появился термин «Ржавый пояс», куда входит уже 26 погибающих городов разного масштаба.

Одним из следствий такой политики является «африканизация» населения городов, лишившихся индустрии. Уже тогда, в 1987г. это было видно визуально во всех городах, которые мне довелось посетить, кроме университетских городков и Бостона. На тот момент было уже два поколения афроамериканцев, живущих на пособия, которые (в своей массе) никогда не работали. В прошлом (2019) году, когда в США возник острый внутренний конфликт на грани гражданской войны («BLM»), таких поколений стало уже три, а общее число темнокожих американцев приблизилось к 40 миллионам человек. Похожие тенденции наблюдаются и по другим этническим группам «цветного» населения, по-разному сконцентрированного в разных штатах и макрорегионах США. Это влечет за собой целый шлейф проблем: рост преступности, безработицы, наркомании, СПИДА и других массовых социальных болезней.

В Питсбургском университете находился один из Центров «советологии». Мне показали учебные программы, наглядные иллюстрации, собранные из советских изданий. Выглядело упрощенно, но делалось это именно в учебных, а не пропагандистских целях. Никаких лозунгов в стиле «Империя зла» или «Карфаген должен быть разрушен», мне на глаза не попалось. Отношение было очень доброжелательное. Один профессор, заметив, что я с интересом разглядываю номер журнала National Geographic, решил мне подарить комплект этого ежемесячного издания за 10 лет, который находился в шкафу в его кабинете. Когда я вежливо отказался, сославшись на большой вес (около 50 кг), он ответил: «Тогда я его вам отправлю почтой, малой скоростью (морем), назовите адрес».  И действительно выслал -на библиотеку Института экономики.

Прощальный ужин от имени ректората был вообще каким-то сюрреалистическим. Он проходил в здании бывшей церкви. Какой именно, я уточнить постеснялся, но свод был расположен очень высоко, как у культовых сооружений готического стиля. Кто-то его выкупил, убрал религиозные символы и стал

использовать в таких странных представительских целях. Посредине зала, в котором могло бы разместиться до тысячи человек (если бы прихожане стояли, как в православном храме), был установлен один обеденный стол, сервированный на 16 персон. Никакой другой мебели в этом зале не было.  Если бы на всю церемонию этого ужина взглянуть со стороны, могло сложиться впечатление о какой-то «тайной вечере» не вполне обычных людей. Было очевидно, что стоимость антуража многократно превышает стоимость выпитого и съеденного.

БАЛТИМОР

 В Балтимор мы прибыли 7 ноября. Компанию мне составил Михаил Попов, бывший сотрудник нашего института. Он переехал жить в Донецк и теперь проходил стажировку в университете Западной Вирджинии от Академии Наук Украины. Путь от Моргантауна до Балтимора составлял пять часов. Нам предоставили от университета автомобиль представительского класса, да еще с женщиной -водителем. Через два дня, после завершения конференции, на этой же машине мы вернулись обратно. Хотя могли бы отправить автобусом, это обошлось бы им раз в десять дешевле.

Едва я заселился в номер, как снизу позвонил администратор и сообщил, что меня разыскивает какой-то японец. У меня был всего один знакомый японец на планете, с которым я познакомился в 1985 г. на международной конференции в Тбилиси. Это был профессор Гакушинского университета (Токио) Татушико Кавашима. В последние годы он жил и работал в Европе, сначала в Швейцарии, а затем в Международном институте прикладного системного анализа (IISSA) в Вене. В течение двух лет мы обменивались короткими письмами и поздравительными открытками, из которых мне был известен состав его семьи и основные этапы его биографии.

Когда я спустился в вестибюль, то меня радостно встретил именно он, Татушико Кавашима, который также прилетел на конференцию.  В это время к нам подошли два американских профессора, которые должны были в дальнейшем принимать меня согласно плану моей стажировки — Джон Болтон из Вильямс — колледжа и Кэтрин Поленски из MIT.  С Кавашимой они были знакомы по другим конференциям. Татушико заявил, что сегодня у Александра (то есть у меня) национальный праздник и по этому поводу он всех нас приглашает в морской ресторан., чтобы отметить это событие и нашу встречу. Болтон идею сразу поддержал: «что же мы стоим, идемте уже».

Этот ужин. В Балтиморе оставил у меня самые теплые воспоминания. Он был уникальным по составу участников, месту проведения, поводу и дате. Атмосфера была великолепной. Несколько международных профессоров по кругу произносили тосты за юбилей Советского Союза и наши дальнейшие встречи. Кругов было несколько. У некоторых народов Сибири есть традиция во время застолья в кругу друзей передавать наполненный алкоголем большой кубок, чтобы каждый участник произносил тост, делал глоток, говорил «чин-чин» и передавал этот сосуд дальше, по кругу, пока он не будет выпит до дна.

В данном случае по кругу передавались тарелки с основным блюдом, чтобы каждый мог отрезать и попробовать блюда, которые заказали его друзья по застолью (тарелки в американских ресторанах огромные, а порции очень большие). В общем, если бы не предстоящая наутро конференция, мы бы сидели до закрытия ресторана.

На следующий день вечером мы разъехались по своим направлениям. С Д.Болтоном и К.Поленски я вскоре увиделся, а вот с Татушико расстался навсегда. Примерно через полгода после возвращения на Родину в газете «Известия» прочитал небольшую заметку о необычном происшествии в японском императорском семействе: второй раз за 600 лет существования императорского дома Японии наследный принц женился на простолюдинке -дочери обыкновенного профессора. Далее следовало перечисление некоторых фактов о семье невесты, которые буквально совпадали с тем, что успел мне рассказать о себе Татушико. Что же такое получается, подумал я: инициатором ужина в честь 70-летия Советской власти оказался будущий тесть наследного принца Японии?  Могут быть конечно совпадения и таких профессоров в Японии много, но после этого события чрезвычайно вежливый японец исчез из моей жизни не попрощавшись — перестал посылать открытки.

В ВИЛЬЯМС-Колледже я провел четыре дня, интенсивно изучая учебный процесс, организацию работы, досуг и образ жизни обитателей этого элитного частного колледжа. Жил в доме профессора Болтона и его супруги. Оба их сына учились в Гарвардском университете.  Впоследствии они меня встретили на автовокзале Бостона и провели экскурсию по студенческому городку Гарварда.

Один из мифов, который имел хождение в СССР, состоял в том, что американцы, якобы, не любят своих детей (как мы их любим) и отправляют их в «свободное плавание» по достижении совершеннолетия. Это совсем не так (как мне показалось на примере семьи Болтонов). Просто в СССР (действительно социальном государстве) было кому позаботиться о детях (кроме родителей), а в жестоком капиталистическом обществе (даже таком богатом, как в США,) — нет. Если человек попадал в такое общество недостаточно подготовленным, то он либо опускался на дно (становился социальным животным), либо оказывался жертвой многочисленных опасностей и угроз.

Поэтому родители пытались сделать детям своего рода прививку от социальных болезней. С одной стороны, для студентов эти университетские городки были похожи на заповедники социализма для тех, кто туда попал (заплатил за вход). В них было безопасно, созданы условия для развития, но в то же время была сформирована конкурентная среда. Но она и в СССР была, причем более жесткая.  В целом по стране в вузы мог поступить лишь один выпускник средней школы из четырех. В некоторых вузах конкурс доходил до 100 человек на место, а в некоторых (типа НГУ) платить деньги за поступление было бессмысленно — принимали по способностям.

В США была высока доля платного образования (в отличие от СССР, где оно было полностью бесплатным). Платили в основном родители (хотя для отдельных категорий, например, будущих военных, платило государство), но они и могли заплатить — у них заработная плата была в 6-7 раз выше, чем в СССР.  Для студентов резервировались рабочие места на отдельных предприятиях сферы обслуживания, чтобы, работая по 4-5 часов в день, студент мог заработать себе на питание и карманные расходы. В заведениях типа «Макдональдс» оплата составляла порядка 5 долларов в час, и этой оплаты хватало для названных целей. В СССР эта практика тоже была, только в более авральной и тяжелой форме -стройотряды, разгрузка вагонов, работа дворником, ночным сторожем…

Для профессорского состава также создавалось специальное напряжение, чтобы они не расслаблялись. Их держали обычно на срочных и достаточно коротких (2-4 года) контрактах, заставляя постоянно участвовать в конкурсах на занятие вакантных мест (не фиктивно, как в СССР, а по-настоящему). Это приводило к постоянному стрессу и часто, к вынужденному переезду с места на место (как внутри страны, так и за границу). Еще будучи студентом, я заметил, что приезжающие в Академгородок ученые из стран Запада почти все седые, в отличие от их советских коллег такого же возраста.  Такая практика (постоянной ротации) применяется во Франции в отношении государственных служащих. Их перемещают с места на место, не позволяя засиживаться в отдельном регионе больше пяти лет. Это антикоррупционная мера. Применительно к научно-образовательной деятельности такая практика имеет много отрицательных побочных эффектов, — она бьет по научным школам, преемственности полученных результатов, не позволяет долго заниматься одним и тем же объектом исследований.

В этом отношении в СССР была создана более щадящая система, когда люди десятилетиями (иногда и в нескольких поколениях) могли заниматься одним и тем же делом или объектом (темой) исследований, постепенно обрастая связями и превращаясь в своеобразные научно-образовательные мафии, что медленно, но неуклонно вело к деградации.  То есть крайности в каждом из этих подходов были плохи.

С содержательной точки зрения деятельность профессоров в США и СССР была одинаковой. Они читали лекции, вели семинарские занятия, руководили дипломниками, аспирантами, занимались научными исследованиями (написание статей, монографий, учебных пособий, участие в конференциях и исследовательских проектах…). Никакой принципиальной разницы в результатах труда этих представителей двух систем я не увидел. При этом: заработная плата у американского профессора была в 6-10 раз выше, а нагрузка (аудиторная) — в несколько раз ниже. Например, у профессора Вильямс -колледжа аудиторная нагрузка составляла 4 часа лекций в неделю, плюс два дипломника и один аспирант. Остальное — кабинетная (научно-методическая) работа. У советских доцентов и ассистентов (по американской терминологии это тоже профессора) 6 часов аудиторной нагрузки в день (лекций и семинарских занятий) было нормой.

Каким же образом Советскому Союзу удавалось держать паритет и даже во многом превосходить США в научно -образовательной деятельности при таком соотношении затрат (10:1) на единицу полученного результата? Ответ очевидный: за счет разной эффективности работы в целом двух систем, а не отдельно взятого ее элемента (в данном случае ВУЗа). Ситуация в этой сфере была такая же, как в хоккее с шайбой. Петрову, Михайлову и Харламову с их трехкомнатными квартирами и «Волгами» в качестве символов материального благополучия, противостояли долларовые миллионеры на коньках, доходы которых были в десятки раз выше, чем у наших хоккеистов. При этом они считали за счастье (и считают до сих пор) сыграть с ними хотя бы вничью.

Что произойдет, если собственную систему разрушить и перейти на заокеанскую, но сохранить при этом расходы на эту деятельность в соотношении 10:1, даже абстрагируясь от прочих недостатков — коррупции, утечки мозгов, деградации правящей верхушки? Произойдет то, что характеризуется старинной русской поговоркой: «Куда конь с копытом, туда и рак с клешней». Или, более научно, — произойдет переход количества в качество. В спорте бывшую спортивную сверхдержаву будут гнать ото всюду «мокрыми тряпками», под белым флагом и музыку Чайковского. В экономике доля России приблизится к 1.5% мирового ВВП. Как отметил недавно (в апреле 2021 г.) видный оппозиционер, а в 1990-е гг., Председатель Правительства РФ М.Касьянов (имевший прозвище «Миша -2%»): «При мне доля России в мировой экономике была 3.7 %, а сейчас -1.7%.  Да и по другим направлениям деятельности (включая науку) соотношение будет таким же, как между путинской НХЛ (Ночной хоккейной лигой) и первоисточником — Северо — Американской НХЛ.

Если же вернуться в 1987 г., то можно отметить еще одно следствие деиндустриализации, которая началась в США на четверть века раньше, чем у нас. Это резкое падение общего уровня образования нации, не только среди чернокожего и цветного населения, но и белого тоже.  На эту тенденцию адекватно отреагировал Голливуд, большая часть фильмов которого сейчас ориентируется на уровень 6-го класса (в старом измерении), причем «цветного» населения.  Поэтому тенденция последних десятилетий, когда США вынуждены чуть ли не на половину свою инженерно-техническую элиту формировать за счет эмигрантов (в том числе, выходцев из СССР), закономерна.

В БОСТОНЕ я провел четыре дня, в том числе: один день в Гарварде, два — в MIT и один день посвятил общему знакомству с городом. В Гарварде у меня были две встречи с профессорами, которые целенаправленно занимались советско-российской тематикой. Один изучал последствия отмены крепостного права в России в 1861 году. На мой вопрос, кому в США это может быть интересно, ответил: «Не знаю, но двухлетний грант на исследование этой темы уже третий раз выделяют». То есть они своего главного геополитического противника изучали серьезно и досконально. Недавно (в 2020 г.) скончался известный британский социолог, который в течение нескольких десятилетий изучал (с помощью местных социологов) изменение общественных настроений в селе Плотниково под Новосибирском. В советологических центрах (в том числе, в Питсбурге) в большом почете Ф.М. Достоевский, который в своих произведениях вскрыл многие коды загадочной русской души.

Вторым профессором был автор книги (бестселлера, на тот момент): «Советский Союз в 2000 году» Как следует из самого названия книги, этот гарвардский профессор не предполагал, что к 2000-му году Советского Союза уже десять лет, как не будет. Будучи экономистом, он сконцентрировал свое внимание на экономических проблемах развития СССР и фактор тотального предательства своей страны со стороны правящей элиты не учел.

В MIT я изучал курс профессора Кэтрин Поленски по инфраструктуре. США является безусловным мировым лидером по развитию инфраструктуры, как классической (инженерной, коммунальной и др.), так и современной рыночной (институциональной), которой в Советском Союзе на тот момент не было.  К.Поленски подарила мне цикл своих лекций этого двухгодичного курса и ряд своих публикаций. В дальнейшем эти материалы (особенно в части понятийного аппарата, классификаций, методологических подходов к планированию развития инфраструктуры) я использовал в своей работе.

В Вашингтоне у меня было три дня и никаких официальных встреч. Поселили в хорошем четырехзвездочном отеле «Плаза» в непосредственной близости от Белого Дома (метров 200). Эти дни я потратил на пешеходные прогулки по центру Вашингтона. В том числе, один день ушел на посещение дюжины музеев, которые расположены с обеих сторон от парковой аллеи между Белым Домом и зданием Конгресса (Капитолия). Это пространство еще называют «музейной милей». Вход во все музеи бесплатный. Поскольку их посещение шло «бегом», в памяти сохранился только «Музей авиации и космонавтики»

Успел зайти в здание Конгресса, которое в начале текущего года впервые в его истории захватили протестующие. Туда в выходные дни туда пускали всех желающих без входных билетов и предъявления документов. Вход не сложнее, чем в здание аэропорта: проходишь через «дугу», там же полицейский с «лапкой — -миноискателем». Если есть ручная кладь, оставляешь в ячейке для хранения. Дальше ходи сколько хочешь по первому этажу здания. Можешь присесть на место конгрессмена, несколько кресел для этого оставлены доступными. Мне хватило 15 минут, чтобы удовлетворить любопытство. На ступеньках известного всему миру здания катались подростки на своих досках, сидели парочки (видимо, студенты) с бутербродами и кока-колой. Все казалось незыблемым и мирным.  Хотя примерно в эти дни в США случился крупнейший за послевоенное время фондовый кризис. Прогоревшие на акциях люди кончали жизнь самоубийством. Эта новость прошла мимо меня, поскольку общавшиеся со мной американские ученые работали в другой области знаний, чаще всего, в области региональной экономики, и вопросы фондового рынка не входили в их компетенцию.

При перелете из Моргантауна в Вашингтон у меня пропал чемодан, и это стало единственным эксцессом за всю поездку. Работник багажного отделения аэропорта сделал ксерокопию моего посадочного талона, попросил показать на стенде, как выглядит мой чемодан, спросил название отеля и сказал: «Не волнуйтесь, следующим рейсом ваш чемодан прибудет из Питсбурга (там была пересадка), и мы доставим его вам в номер».  Если бы что-то подобное в схожих обстоятельствах сказал представитель аэропорта Домодедово или Внуково в те времена, я счел бы, что меня принимают за сумасшедшего. Но вечером раздался стук в дверь номера, и посыльный занес мой чемодан. Ничего не пропало, но содержимое его было демонстративно перевернуто. Тогда Советский Союз тоже находился под санкциями (действовала, так называемая, поправка Джексона-Вэника), и даже в книжном магазине можно было купить программные продукты (на дискетах), которые были запрещены к вывозу в СССР.  Содержимое ручной клади у меня нигде не проверяли.

Этим же вечером принесли в номер три конверта почты «Америкэн экспресс». Это выполнили свое обещание американские профессора, у которых я попросил копии докладов их выступлений на конгрессе в Балтиморе.

  В целом поездка оказалась очень полезной не только в профессиональном, но и в мировоззренческом плане. Это была настолько интенсивная ежедневная работа, что этот месяц, проведенный в Америке, смело можно было умножить на три. Впоследствии на основе полученных материалов я написал несколько учебных пособий. Наиболее известное из них — книга «Региональная политика в странах с рыночной экономикой», написанная совместно с Надеждой Ивановной Лариной. Она была издана большим тиражом в издательстве «Экономика» и включена в список обязательной литературы для вузов многих стран СНГ. Материал в книге раскрывается на примере многих стран, которые нам с соавтором довелось посетить с исследовательскими целями. Глава по США написана в основном по материалам этой стажировки в ноябре 1987 года.

Уже в ходе поездки мне было ясно, что копировать и пытаться примерить на себя политическую систему и систему управления США, — это путь, ведущий к уничтожению нашей страны.   Это все-равно, что сесть играть в карты с дьяволом, поставив на кон все, что у вас есть. По этому поводу А.П.Паршев в своей книге «Почему Россия не Америка» через несколько лет после развала СССР с горечью констатирует: «Хотели в буржуи, а их и в пролетарии не взяли». Трагические последствия этого процесса, начиная с 90-х годов по настоящее время, можно наблюдать на практике не только в РФ, но и во всех осколках бывшего СССР.

Благодаря этой стажировке, мне удалось расширить кругозор и более объективно смотреть в будущее, не поддаваясь на уловки пропаганды ценностей демократии и свободного рынка. Поэтому я очень благодарен всем, кто содействовал этой поездке: АН СССР, Агентству IREX, университетам и колледжам, где мне довелось побывать, зарубежным ученым и специалистам, с которыми довелось общаться. Очень благодарен всем американцам, с которыми по ходу поездки пришлось общаться. Мне кажется, что они похожи на нас. Также не терпят фальшь, а когда чувствуют искренность и доброжелательность в собеседнике, стараются пойти на встречу. У них многому можно поучиться, в том числе в вопросах деловой этики.

РАЗДЕЛ 5

1990-й год: шаг в неизведанное. Концепция перехода к работе в условиях рыночной экономики.

-С.Г.  Как можно в сжатом виде охарактеризовать этот год в истории страны и в чем состояли его особенности на региональном уровне?

-А.К. В этом году был развален социалистический лагерь и все его структуры прекратили существование. Третьего октября свершившимся фактом стало объединение Германии, по существу, поглощение ГДР Федеративной Республикой Германией в нарушение норм международного права и вопреки итогам референдума населения ГДР. Как потом довольно шутил канцлер Гельмут Коль: «Мы получили ГДР по цене бутерброда».

Оригинальную мысль по поводу этого политического деятеля высказал Руслан Хасбулатов, возглавлявший в тот переломный момент нашей истории Верховный Совет РСФСР.  На Всероссийской конференции в Бийске, состоявшейся в октябре 2013 г. (ровно через 20 лет после расстрела российского парламента в Москве) он сказал, что, по его мнению, наибольший вклад в развал Советского Союза из всех зарубежных политических деятелей внес именно Гельмут Коль. Эта точка зрения отличается, например, от мнения Маргарет Тэтчер, которая пальму первенства в данном вопросе отдавала Рональду Рейгану, а себе отводила почетное второе место.

Если ограничиться рамками СССР и РСФСР, то визитной карточкой этого года может служить словосочетание «Парад суверенитетов». 12 июня 1990 г. Первый съезд народных депутатов РСФСР подавляющим большинством голосов принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР.  Затем в Казани (15-16.07.1990 г.)  Б.Н. Ельцин выдвинул лозунг: «Берите самостоятельности столько, сколько сможете переварить». После этого процесс суверенизации, как пожар, заполыхал по всей стране: 27.09 1990 — Якутия; октябрь -Башкирия, Бурятия, Калмыкия, Мари, Казахстан, Киргизия; ноябрь- Чечено-Ингушская АССР и т.д.  То есть вирус национализма был активирован уже на территории РСФСР.  Из самих названий видно, что все это — национальные республики — союзные или автономные.

На областном уровне со всей очевидностью было ясно, что единый народнохозяйственный комплекс рушится на глазах, а прежняя система управления перестает функционировать. На какое-то время вновь актуальным становится лозунг «Вся власть Советам!».  Весной были объявлены выборы в областной Совет народных депутатов. Впервые за многие десятилетия они проводились на альтернативной основе.

Я был выдвинут кандидатом в депутаты от Новосибирского областного экономического общества, как независимый кандидат, по месту жительства. Это был 123-й избирательный округ, — район от ДК Строителей вдоль улицы Гоголя до Красного проспекта. С другой стороны округ граничил с Заельцовским районом. Выборы я выиграл достаточно легко (из 7 кандидатов), не привлекая внешних ресурсов (финансовых, организационных). На первой организационной сессии в числе других постоянных депутатских комиссий была впервые сформирована комиссия по экономической реформе. Она стала самой многочисленной, в нее записалось более тридцати депутатов, представляющих разные отрасли и сферы деятельности, и меня избрали ее председателем.

Как показало дальнейшее развитие событий, этот шаг оказал большое влияние на мою дальнейшую судьбу. Он означал поворот от занятий академической наукой в сторону реального государственного управления в условиях экстраординарной ситуации, по сути дела, развала советского государства.

Ключевой сессией депутатов нового созыва стала третья сессия областного совета, которая состоялась в октябре (первые две были организационные). На ней были рассмотрены два важнейших вопроса, в подготовке и реализации которых мне пришлось принимать активное участие: разработка «Концепции перехода Новосибирской области к работе в условиях рыночной экономики» и создание Ассоциации «Сибирское соглашение».  На этих вопросах я коротко остановлюсь, основываясь на личных воспоминаниях.

Главой Новосибирской области тогда стал бывший генеральный директор гиганта оборонной промышленности (ПО «Сибсельмаш») Виталий Петрович Муха. Он занимал три поста одновременно: Председателя областного Совета народных депутатов, Первого секретаря Обкома КПСС (он юридически существовал до середины 1991 г.) и, по существу, — председателя облисполкома. Стиль его управления: действовать быстро, решительно и конкретно. Иначе в то время было и нельзя.

Он поручил подготовить весь комплект документов по Концепции перехода к работе в условиях рынка для предстоящей сессии мне и В.Н. Киселеву. В нашем распоряжении было 4 месяца (лето и сентябрь). Для выполнения этого поручения (для меня это была на сто процентов общественная работа) я полностью потратил свой четырехмесячный отпуск, который выделил мне Институт экономики для завершения докторской диссертации, а также отказался от уже согласованной поездки в Японию. Но не жалею об этом, поскольку более важной и интересной задачи, на мой взгляд, тогда не существовало.

В.Н. Киселев был первым заместителем В.П. Мухи по Облисполкому и одновременно, как депутат, входил в состав комиссии по экономической реформе. До этого он работал начальником отдела оборонных отраслей промышленности и хорошо знал руководителей предприятий и представителей номенклатуры.

Организационная схема В.П. Мухой была предложена следующая. За нами был закреплен на весь этот период коттедж Первого секретаря Обкома КПСС в загородной резиденции, известной в народе, как «Обкомовские дачи». Они уже стояли пустые (поскольку в стране была развернута борьба с привилегиями «партократов»), но охраняемые. Поддерживались в работоспособном состоянии: работали все коммуникации, небольшая столовая для персонала, уборка территории, помещений.

Сам коттедж представлял собой двухэтажный дом гостиничного типа казенной архитектуры без каких-либо намеков на роскошь. На первом этаже была кухня–столовая и гостиная, а также одна или две спальных комнаты. На втором этаже — несколько спален; туалет и ванная — на каждом этаже. Мебель и сантехника -отечественные. Коттедж, как и вся резиденция, был государственным, но закрепленным за первым руководителем области на правах аренды (по льготным расценкам). У меня и тогда не повернулся бы язык назвать эту привилегию злоупотреблением, тем более нелепым выглядело бы это сейчас.  В.П. Муха этим коттеджем для личных целей не пользовался, у него был свой (по-прежнему месту работы), тоже в сосновом лесу, но на другом берегу Оби.

Буквально за два месяца до начала этой работы, на союзном уровне появилось два полуофициальных документа: Программа «500 дней», приписанная Г.Явлинскому, и программа академика Л.Абалкина. В первом из них говорилось, как в России построить капитализм за 500 дней; во втором -что капитализм строить не надо, достаточно «отремонтировать» социализм. Программу «500 дней» Съезд народных депутатов под напором демократов успел даже одобрить, несмотря на обилие в ней множества очевидных глупостей; и забыл отменить, когда стало очевидно (буквально через 2-3 месяца), что она не выполнима. Это один из множества примеров, когда народные избранники, действуя под психозом «коллективного бессознательного» жали на кнопки для голосования, не отдавая себе отчет в том, что они творят. Не только не понимая отдаленных последствий, но даже не понимая содержательного смысла новых для них терминов и слов. Как в рекламном слогане: «цель ничто, движение — все!»

Работа была организована следующим образом.  Первоначально я разработал «дерево проблем», которое было расписано на миллиметровке и включало примерно 60 проблемных вопросов и комплексов задач. Таким образом была выполнена процедура «синтеза», осуществлен переход от детального анализа (который был в основном выполнен в упомянутом выше 1000-страничном докладе) к достаточно агрегированным формулировкам. Например: «вопрос о собственности на землю»; «О безработице» … Для каждой проблемной ситуации были сформулированы альтернативы, где была предпринята попытка ответить на вопрос: «что делать или, хотя бы, — в каком направлении двигаться?».

Затем было сформировано порядка 30 рабочих групп из ведущих экспертов, которые в совокупности должны были «закрыть» весь перечень сформулированных вопросов. В каждой группе было по 3-4 человека, представляющих науку, производство, систему управления. Когда рабочей группе удавалось найти консенсус, выбранная альтернатива называлась «рекомендуемой». Если не удавалось, решение принималось непосредственно на сессии после дополнительного обсуждения. Таких вопросов было несколько. В частности, в принятой Концепции содержался запрет на частную форму собственности на землю в Новосибирской области; только аренда, как, например, в Китае, Белоруссии и, до сих пор, на Украине.

Рабочие группы по согласованному графику приезжали к нам на базу (в коттедж), где в деловой и конструктивной обстановке проходило обсуждение. Вопросы были проработаны в отраслевом, территориальном и реформаторском разрезах. Обработка экспертных оценок осуществлялась по методологии работы с деревом целей, что позволяло соблюдать соразмерность и более объективно подходить к обоснованию приоритетов. О ходе работы мы регулярно информировали главу области В.П. Муху и депутатские комиссии. Работа была открытой, и практически все желающие могли выдвинуть свои предложения по обсуждаемым вопросам еще до сессии. Таких предложений было несколько десятков, и на каждое из них был дан ответ: почему принято или отклонено, или учтено частично, или переформулировано. Этот действительно демократический стиль работы был хорошо воспринят депутатами. Обид с чьей-либо стороны на сессии не последовало.

В таком режиме мы интенсивно работали весь этот период, периодически выезжая в город, а иногда даже в командировки. В конце сентября необходимый комплект документов по основному вопросу для Третьей сессии был готов и передан Главе области. Пакет включал текст Концепции, пояснительную записку и проекты решений по 21-му конкретному вопросу. Сессия состоялась 30 октября -1 ноября.

Основной доклад на этой исторической сессии В.П. Муха поручил сделать мне, а сам выступил с содокладом. Я думаю, что, будучи человеком достаточно объективным и действительно крупным руководителем, он отдавал должное огромной проделанной работе за предыдущие пять лет. Кроме того, по самой своей сути вторая часть решения (21 проект решений по конкретным проблемам) была ему ближе, как управленцу.  Что он и объяснил номенклатурным товарищам из «аппарата».  Действительно, мой доклад (сама Концепция и ее обоснование) была ближе к науке, и по логике он должен был стоять первым. Менять последовательность только из-за того, что содокладчик большой начальник, было глупо и равнозначно постановке телеги впереди лошади.  В.П. Муха мог бы и два доклада прочитать, ведь читать он умел не хуже нынешних руководителей партии и правительства, но и на этот шаг Виталий Петрович не пошел.

Принятое им решение произвело сильное впечатление на профессиональных аппаратчиков. Они полагали, что так не может быть потому, что не может быть никогда.  Но их мнение Глава области проигнорировал.

На самой сессии все было очень хорошо. Весь депутатский корпус (тогда это было 250 человек) единогласно проголосовал за данную Концепцию (если мне не изменяет память). Тогда уже не принято было голосовать единогласно по любому поводу.  Между «демократами» и «партократами» не было единства взглядов по большинству вопросов. Но на данный ключевой вопрос эти трения не распространились. Уместно отметить, что все решения были приняты в рамках действовавшей тогда Конституции СССР.  Ни о каком распаде СССР там не было и речи. Наоборот, предпринимались все возможные на региональном уровне усилия для сохранения управляемости в стране.

Газета «Советская Сибирь» назвала уровень подготовки 3-й сессии Областного Совета народных депутатов 1990 г. лучшим за всю историю существования Советов в Новосибирской области. Текст принятой Концепции разошелся по другим регионам страны.

 

Зарождение Ассоциации «СИБИРСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ»

-С.Г.  Вы сказали, что вторым ключевым вопросом на 3-й сессии областного Совета был вопрос об организации ассоциации «Сибирское соглашение». Расскажите, что было причиной, как все происходило.

-А.К. На самом деле это были совершенно разные по своей природе решения, хотя оба важные. Разработке Концепции перехода к рынку предшествовала огромная, разноплановая работа, как минимум, в течение всей пятилетки. В ней участвовали сотни специалистов, и Новосибирская область в данном вопросе играла лидирующую роль в целом по стране.

В создании Ассоциации мы инициативу не проявляли и к началу сессии никаким серьезным материалом для принятия управленческих решений не располагали. По сути, мы реагировали на событие, которое за четыре недели до этого произошло в г. Кемерово. По форме это было похоже на протокольное решение, целью которого явилась легализация этого события на уровне представительного органа власти региона и создание предпосылок для развертывания работ в данном направлении. То есть это был один или два абзаца текста, но за этим последовало множество событий, вот уже 30-ю годовщину МАСС отмечают. Так бывает, когда не процесс ведет к значимому событию (происходит процесс перехода количества в качество), а наоборот, произошедшее событие запускает процесс. Достаточно вспомнить в качестве примера 22 июня 1941 года.

КЕМЕРОВСКАЯ ИНИЦИАТИВА

В конце сентября в Новосибирский облсовет поступила телеграмма за подписью Председателя Кемеровского областного Совета народных депутатов А.Г.Тулеева и председателя Кемеровского облисполкома М.И.Найдова. В ней они предлагали руководителям соседних областей оперативно собраться в Кемерово, чтобы выработать принципы взаимодействия регионов в складывающейся ситуации. Дату я конечно не помню, но в интернете названо 2 октября.

Вероятно, этой телеграмме предшествовали телефонные переговоры первых лиц регионов, но мне об этом ничего не известно. В.П. Муха мне об этом ничего не говорил, хотя 2 октября в Кемерово и обратно я ехал в его машине (суммарно восемь часов в дороге). Вполне возможно, эта телеграмма могла появиться на свет и без предварительных согласований, импульсивно. А.Г. Тулеев был вполне способен на такие быстрые решения, впоследствии он неоднократно это демонстрировал.

Телеграмма попала ко мне за да-три дня до намеченной даты заседания. Например, в пятницу, а совещание в 10 утра в понедельник. В.П.Муха в это время болел и находился дома. В.А.Боков (председатель облисполкома) скорее всего находился в Москве. Он был членом Президиума Верховного Совета и часто там бывал в продолжительных командировках. А.П. Сычев (Заместитель председателя Областного совета) находился «на хозяйстве» -работал за всех. Скорее всего, он счел неудобным беспокоить Главу области, находящегося на больничном, по такому поводу. Телеграммы шли сплошным потоком, иногда и от Ельцина можно было несколько штук в день получить в это непростое время. В общем, телеграмма попала ко мне, как к председателю постоянной депутатской комиссии по экономической реформе и межрегиональным связям.

Поскольку время было на исходе, я вынужден был позвонить В.П.Мухе домой. Делал я это за все годы нашего знакомства всего два или три раза, в исключительных случаях. Я сказал, что по имеющейся информации речь может пойти о создании общесибирского органа управления и если он лично (несмотря на болезнь) не поедет, то центр, скорее всего, «уйдет» или в Кемерово, или в Красноярск. Кузбасс тогда гремел своими шахтерскими забастовками, а Тулеев по влиянию был фактически политиком федерального уровня. Красноярский край оставался практически единственным донором и самым экономически мощным регионом Сибири.

Никакого автоматического приоритета у Новосибирска в претензиях на столичный статус в Сибири не было после того, как Новосибирскую область последовательно раздробили на несколько краев и областей (в 1937, 1943 и 1944 гг.). То есть это было в прошлом, а в настоящем единственный бесспорный приоритет имелся в науке, но этого было недостаточно. Нужна была еще харизма В.П.Мухи и его мужское обаяние, которыми он, безусловно, обладал. Я даже запомнил температуру, которую он мне назвал по телефону — «38 с копейками».

Рано утром в понедельник (условно, в день совещания) наша делегация на трех машинах выехала в Кемерово. Если мне не изменяет память, нас было шесть человек, все депутаты облсовета: Муха, Хрустов (Начальник Западно-Сибирского управления Госснаба СССР), Прилепский Б.В., Киселев В.Н. и я, шестого не помню. Обернулись в один день (без ночевки).

Само совещание было достаточно коротким, но конструктивным. Потом обед и отъезд. Участвовали делегации восьми регионов Сибири: Тюменской, Омской, Томской, Кемеровской, Новосибирской областей, Алтайского и Красноярского краев, Республики Хакасия. Основной доклад сделал А.Г.Тулеев. Основной мотив его выступления (и смысл создания Ассоциации) -не допустить разрыва хозяйственных связей в части жизнеобеспечения регионов.

На самом совещании родилось название Ассоциации — «Сибирское соглашение», а также определено место расположения ее руководящих органов. По предложению делегации Алтайского края, которую возглавлял А.А.Кулешов, им стал Новосибирск. Никто не возражал. В.П.Муха сказал, что если такое доверие будет всеми участниками Ассоциации оказано, то Новосибирск возьмет на себя эти непростые обязанности. Было решено собраться в Новосибирске в конце года (в декабре) уже в полном составе, где принять учредительные документы, избрать председателя, создать рабочие органы. Принять решения по долевому финансированию и первоначальным задачам.

Готовить пакет документов к этому Учредительному собранию Виталий Петрович поручил мне. Чем я интенсивно занимался, помимо прочего, вплоть до самого совещания. Пришлось неоднократно летать в Москву для разных консультаций и согласований. В одном Верховном Совете РСФСР было порядка 18 комитетов, значительную их часть пришлось посетить. Несмотря на призыв Ельцина брать столько суверенитета, сколько в состоянии переварить, в Москве реально боялись сибирского сепаратизма.

В основу Устава новой Ассоциации были положены принципы равноправия субъектов, независимо от их масштабов. Его еще называют принципом защиты интересов меньшинства. На его основе сформированы верхние палаты парламентов федеративных государств, в том числе Сенат США. Второй принцип — принцип консенсуса при принятии решений. Иными словами, — никакого члена ассоциации нельзя заставить что-либо сделать, если он не хочет или передумал. Принцип самоубийственный, на нем же, по сути, построено СНГ, 99% решений которого не выполняются. Но выбора не было, обойти этот принцип не представлялось возможным.

Наконец, третье нововведение- это представительство от каждого региона по два человека: один представляет исполнительскую ветвь власти, второй — представительную (законодательную)., то есть губернатор и спикер парламента.

Надо сказать, что такое построение Ассоциации в корне отличалось от предшественников (объектов -аналогов) — существовавших на тот момент ассоциаций «Большая Волга» и «Большой Урал». Они были построены по клубному принципу: кто заплатил взносы, тот и член. Таким образом устроены ассоциации руководителей предприятий, торгово-промышленные палаты и даже фитнес-клубы.

В 1990 г., когда писался Устав МАСС, не было еще термина «субъект федерации» (он появится в 1992 г.); никакого сената в нашей стране тоже не было. Также не было принципа «разделения властей»: председатель исполкома был заместителем у председателя облсовета. Не было также на уровне региона функции законодательства. То есть вывести эти принципы из существовавшей на тот момент системы управления СССР (РСФСР) было нельзя, они отсутствовали.  Все вышеперечисленное появится в практике государственного управления РФ только в 1994 г, после принятия Конституции от 12.12. 1993 г.  СНГ появится на обломках СССР примерно через полтора года после возникновения МАСС. Его инициатором также станет представитель тюркских народов Н.Назарбаев.

На втором заседании представителей сибирских регионов, которое состоялось в конце 1990 г. в Новосибирске, Глава Новосибирской области В.П.Муха был избран ее первым председателем (всего он будет избираться им трижды). Очень быстро были созданы органы управления МАСС: Сибирский аналитический центр, журнал «Земля Сибирь» и «Исполнительная дирекция».  Предполагалось, что эти органы управления будут работать исключительно на цели, определенные Советом МАСС в соответствии со своей четко определенной специализацией: Исполнительная дирекция обеспечивать организационное сопровождение работы Ассоциации; ГУП «САЦ»- информационно-аналитическое; журнал — служить печатным органом Ассоциации.

Единственным источником финансирования этих организаций предполагались целевые взносы регионов — членов МАСС определенные пропорционально численности населения. Пропорция финансирования предполагалась следующей: дирекция -50%, аналитический центр- 35%, журнал -15%.

Первым был создан ГУП «Сибирский аналитический центр». Я его создавал и им руководил вплоть до 2000 года. Администрация области для его работы выделила элитное помещение — 11-й этаж здания бывшего Обкома КПСС (на правах аренды).  Идея его работы была простая и логичная: раз в Новосибирске сосредоточен основной научный потенциал, то под целевые задачи можно будет создавать временные творческие коллективы и тогда тиражируемые результаты будут обходиться членам Ассоциации гораздо дешевле, чем они смогут решить аналогичные задачи самостоятельно (всего членов МАСС было 19).

До 1994 года включительно ГУП «САЦ» обеспечивал информационно-аналитическое сопровождение большей части мероприятий МАСС, в том числе первый визит Президента РФ Б.Н.Ельцина в Новосибирск в 1991 г.  Затем, в связи с полным прекращением финансирования, да еще в условиях гиперинфляции, был перерегистрирован и работал по заказам Администрации Новосибирской области и других организаций региона, но с сохранением своего информационно-аналитического профиля.

Журнал «Земля Сибирь» выходил совсем недолго и прекратил деятельность в связи с прекращением финансирования.  Главным редактором издания был журналист В.Иваницкий.

Первым руководителем Исполнительной дирекции МАСС был назначен А.В.Нестеров, до этого работавший вторым секретарем Новосибирского Горкома КПСС. Затем его сменил выходец с кафедры научного коммунизма НИИЖТа  В.И. Иванков.  Аппарат МАСС продемонстрировал чудеса живучести под флагом Ассоциации на протяжении 30 лет.

Сама МАСС довольно быстро превратилась в переговорную площадку федерального центра с органами власти сибирских регионов, — это стало ее основной функцией. Стать реальным органом управления в Сибири она не смогла в силу целого ряда объективных и субъективных причин, в том числе, вследствие упомянутого выше принципа консенсуса.   Рассмотрение этих причин не входит в цели данной публикации