Пространственному развитию необходимо «размосквление»

В. Суслов

Этот термин изобрели сами московские экономисты, что полностью соответствует мнению экономистов региональных

Конечно, это не было совпадением, когда в момент подготовки данного журналистского отчета с круглого стола в Институте экономики и организации промышленного производства СО РАН по вопросам регионального стратегирования в одном из телевыпусков «60 минут» состоялось обсуждение практически той же темы. Справедливости ради благополучная Москва заговорила о колоссальном разрыве показателей качества жизни столичных и прочих регионов как о тревожно-наболевшем уже даже не вчера. Мнения экспертов и «там», и «тут» высказывались довольно остро. Для начала предоставлю слово участникам круглого стола — сибирским ученым-экономистам, сотрудникам Института экономики и организации промышленного производства СО РАН, наиболее осведомленным в том, как на самом деле преодолеть отставание регионов. Однако нужны ли власти очередные стратегические документы как руководства к действию, если не выполнены детально продуманные предыдущие?

Выкопать и продать

Виктор Суслов, член-корреспон-дент РАН, заведующий лабораторией анализа и моделирования экономических процессов ИЭОПП СО РАН
Я не только участвовал и в организационной работе, и непосредственно в разработке стратегий развития СФО и Новосибирской области и в 2002, и в 2008 годах. Эти документы были приняты официально, по ним есть соответствующие постановления правительства, но толку от этого не оказалось. Создалось впечатление, что все уперлось в финансовые отношения СФО с федеральным центром. Формальные попытки в виде отписок, конечно, предпринимались — решения высокого уровня надо было выполнять, но в целом это была полная профанация.
Однако ситуация ухудшается — Сибирь зримо теряет свои позиции в российской экономике. Освоение сибирских богатств — Арктика, нефтяные, газовые запасы, лесной потенциал — происходит помимо России на чужие деньги и по чужим технологиям с помощью чужих кадров. Никакой синергии российской экономики вообще и сибирской в частности не наблюдается. Если и зарабатывают на этом, то в основном крупные государственные монополии — и российские, и транснациональные по принципу выкопать и продать. И это очень настораживает. Как и практически мейнстрим мировой глобалистики: Россия не должна одна владеть всеми этими богатствами. В 2016 году, сравнительно недавно, этот вопрос всерьёз обсуждался на международном конгрессе по вопросам глобалистики. А политика федеральных властей этому не препятствует, что очень волнует. Меня во всяком случае. Дело идет к тому, что Сибирь, в конце концов, будет отторгнута от России. Планов на это, как известно, громадьё, начиная с середины XIX века.

Нужны интеграционные проекты международного масштаба
Ю. Воронов

Юрий Воронов, к.э.н., доцент, ведущий научный сотрудник ИЭОПП СО РАН
Я перечитал материалы нашего круглого стола прошлого года и понял, что год назад мы были менее озабоченными на этот счет, чем теперь. Это не просто наблюдение, что центр относится к Сибири, как к чему-то, что вполне можно и потерять. Это очевидность. Каждая станция метро, строящаяся в Москве, а не в Новосибирске или Омске, является последовательным шагом к развалу страны, поскольку экономия средств на развитии ее основной по размерам территории приводит к нежелательным последствиям. Люди скапливаются в столице, затем уезжают за пределы страны. И это приобрело болезненные с экономической точки зрения формы.
Нужна ли в таких условиях новая стратегия Сибири? Да, если в ее рамках обсуждать некие крупные проекты, которые могли бы заинтересовать не только РФ, а стали бы принципиально важными для всего мира. Таких проектов я вижу сегодня три. Первый, который мы с Виктором Ивановичем время от времени обсуждаем, — Сибирь представляет собой ценность как территория, наименее охваченная человеческой цивилизацией. Ученые уже занимаются тем, что спускаются в карстовые пещеры и ищут бактерии, никогда не имевшие контакта с человеком. Мне представляется, что следует оценивать промышленное развитие Сибири и с этой точки зрения тоже, которую, кстати, я высказал в статье «Микробы на экспорт» в журнале «Совет директоров Сибири».
Другой проект, который также многократно обсуждался без особого успеха, это создание мощной продовольственной базы на территории Южной Сибири, которая в состоянии была бы кормить всю Евразию. Так же как Великая степь США кормила когда-то значительную часть мира. На самом деле возможно создание масштабного проекта, когда Восточная Сибирь обеспечивает весь мир мясом, а Западная — зерном. Но для этого необходима прямая кооперация с Казахстаном, Монголией и Китаем — некий общемировой проект.
И третий проект — это все-таки превращение Сибири из «задворок мира» в нечто транспортно доступное. Мы с профессором В. П. Нехорошковым уже высказали идею о дороге Пекин — Денвер через Берингов пролив. Если натянуть нить на глобус, то это кратчайший путь, проходящий всего в 14 км от острова Ратманова в Беринговом проливе. Эта дорога объединит цивилизацию всего Северного полушария в единую транспортную сеть, а Сибирь станет ближе к мировым рынкам. Однако все эти три крупных проекта за пределом понимания нынешней федеральной власти, но в перспективе все равно будут реализованы.

Сибирь — не приоритет для правительства России
А. Алексеев

Алексей Алексеев, д.э.н., специалист в области промышленной и инвестиционной политики, инновационной экономики, теории воспроизводства, методологии разработки программ развития
Российская экономика находится в состоянии стагнации уже десять лет. Это много даже по меркам брежневских времен.
Принципиальных подходов к выходу из сложившейся ситуации два:
результативный (например, инфраструктурное и военное строительство).
Пока, несмотря на то, что основная часть ВВП страны (по оценкам академика А. Г. Аганбегяна до 70%) производится на предприятиях, подконтрольных государству, превалирует первый подход в весьма специфичном формате: ни выраженных стимулов к инвестициям, ни внятной промышленной политики, ни, тем более, директивного планирования для этих предприятий нет, зато есть постоянно ужесточающееся налоговое и регулятивное администрирование их деятельности.
В рамках такого подхода ретроспектива и, особенно, перспектива развития Сибири видится достаточно бледной. Действительно, с рыночной точки зрения условия для создания инновационной экономики в центральной и южной частях страны явно предпочтительнее Сибири с ее огромными расстояниями, суровым климатом, узким рынком. Здесь уверенно могут развиваться только добывающие производства, усиливающие отток населения в западную часть страны.
Сибирь имеет перспективу для полноценного развития только в рамках более выраженного государственного подхода к управлению экономикой. В этом случае инвестиционные решения будут определяться не только эффективностью инвестиций, но и такими общегосударственными задачами, как заселенность территории, наличие стратегически значимых обрабатывающих производств вдали от потенциального театра военных действий, сохранение на всей территории страны единого социально-экономического пространства и др.
Пока данный подход под предлогом ограниченности ресурсов государственного бюджета латентен (хотя в слабой форме все же просматривается). Но в условиях наблюдаемого демонтажа глобальной экономики, ужесточения санкционного давления, неустойчивости сырьевых рынков основания ожидать усиления такого подхода есть. Даже если и не в формате прямого увеличения государственных инвестиций (хотя и это тоже), то, как минимум, принятия государством на себя ряда обязательств и рисков, которые пока делегируются бизнесу.

Стратегия как кризис жанра
В. Селивёрстов

Вячеслав Селивёрстов, д.э.н., заведующий Центром стратегического анализа и планирования ИЭОПП СО РАН
Мы находимся в плену иллюзий: все плохо, потому что у нас нет стратегии Сибири. В стратегии социально-экономического развития Сибири на период до 2020 года (утверждена в 2010 году), которую наш институт разрабатывал совместно с полпредством, были обозначены четкие и обоснованные (в том числе на основе модельных расчетов) перспективы развития и стратегические приоритеты этого макрорегиона. Что-нибудь изменилось, оттого что стратегия была принята? Ровным счетом ничего. Более того, хочу напомнить, институциональные условия и механизмы реализации стратегии на заключительной стадии согласования этого документа были в большой степени выхолощены чиновниками федеральных министерств. Например, мы настаивали, что наконец-то нам нужно уйти от практики всей постсоветской России уплаты налогов не по месту основного производства, а по месту столичной регистрации их головных офисов. Стратегии макрорегионов должны провоцировать экономику, вернее — руководство страны, улучшить в том числе нормативно-правовую среду. Этого не произошло до сих пор.
К сожалению, в области межрегионального и регионального стратегирования мы испытываем определенный «кризис жанра». Сегодня все стратегии субъектов Федерации построены по одному шаблону, потому что федеральный закон о стратегическом планировании отводит им роль «документов целеполагания», при этом вся система целей является практически унифицированной, и никакой специфики регионов в ней нет. Хотя внешне все очень гладко: никто же не будет спорить, что в каждом регионе главные цели — это рост благосостоянии населения и повышение эффективности экономики. Плюс нецивилизованность рынка регионального стратегирования, который монополизирован несколькими столичными компаниями, часто демпингующими для получения заказа на работу, которую они часто и выполнить просто не в состоянии из-за отсутствия необходимых компетенций или знания специфики конкретного региона. Но «кризис жанра» состоит и в том, что даже самые современные и прогрессивные стратегии на деле оказываются невостребованными. Например, утвержденная Стратегия социально-экономического развития Сибири на период до 2020 года, разработанная нашим институтом, была признана одной из лучших стратегий макрорегионов в стране, поскольку наш институт этими научными компетенциями обладал. Мы подошли к перспективному развитию Сибири всесторонне, в единстве экономических, социальных, финансовых, технологических, экологических и других факторов и условий, предложили сценарии расчетов на основе современного экономико-математического инструментария. И что — это как-то повлияло на ускорение развития этого макрорегиона, повышение уровня жизни его населения? Увы — нет…
Поэтому следует четко разграничить стратегию развития Сибири и государственную политику в отношении Сибири. Например, мы ожидали, что такая государственная политика найдет отражение в Стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года. Мы полагали, что в этой стратегии Сибири должно было быть уделено особое внимание как стратегически важному макрорегиону России (равно как и Дальнему Востоку). Но этого не произошло. Наш институт подготовил жесткое заключение на проект этой Стратегии, которое было разослано в разнообразные структуры власти. Был достаточно сильный общественный (и политический) резонанс от нашей позиции, но последняя версия этой стратегии от этого лучше не стала.
Если раньше государственная региональная политика декларировала ориентацию на поддержку регионов-локомотивов, то Стратегия пространственного развития России основную ставку делает на крупнейшие города и городские агломерации как ареалы концентрации экономического роста. А что будет с остальными не слишком развитыми и депрессивными территориями (а их, в Сибири, например, довольно много) — совершенно неясно. Для России с ее сильнейшими межрегиональными неравенствами это, давайте не побоимся этого слова, путь антигосударственный….
Таким образом, в региональном стратегировании ситуация почти патовая. Но выход, как ни странно, есть. Он состоит в разработке на принципах проектно-программного подхода и государственно-частного партнерства т. н. «проблемно-ориентированных» документов регионального стратегического планирования. Так, наш институт по заданию и совместно с правительством Новосибирской области разработал по такой схеме Программу реиндустриализации экономики Новосибирской области на период до 2025 года. И эта стратегическая разработка оказалась востребованной, так как она не была построена по шаблонам и в соответствии с очень жесткими установками Минэкономразвития РФ, что и как должно в стратегии прописываться. Что же касается новой Стратегии Сибири, то, по-моему, сейчас более актуальна программа модернизации (или реиндустриализации) ее экономики, которая должна опираться на первоочередные межрегиональные проекты, которые должны составить ее основу. И к разработке такой Программы мы должны приступить сами, не дожидаясь поручения «сверху». Но начинать нужно со срочной разработки Концепции этой общесибирской Программы.

В развитии Сибири мы постоянно теряем время
В. Клисторин

Владимир Клисторин, д.э.н., ведущий научный сотрудник ИЭОПП СО РАН
Я пытался понять, почему не выполняются ранее утвержденные стратегии. Мне кажется, потому что у Сибири есть несколько крупных недостатков.
1. Здесь мало избирателей, и их поведение таково, что они не могут очень сильно, в отличие от Москвы, изменить политическую атмосферу.
2. Сибирь не имеет особой субъектности, и у нее слабые лоббисты.
3. Вполне определенное отношение к региону: некая сокровищница природных ресурсов, которые нужно черпать, а все остальное — инфраструктура, наука, образование, культура — некое приложение.
Гораздо большее внимание на государственном уровне привлекают Северный Кавказ, Калининградская область, Дальний Восток. Поэтому будет стратегия Сибири или нет — не важно. Кажется, что Сибирь никуда не денется. Руководство страны ощущает проблемы и пытается их решать в том месте, где, с его точки зрения, больше болит. Сибирь пока не болит в должной мере. Поэтому проблемы решаются в рамках частно-государственного партнерства или в общем порядке. Подход неправильный, поскольку без развития Сибири развитие той же Арктики или Дальнего Востока просто невозможно. Но Сибирь — не приоритет, и это отражается в межбюджетных отношениях, государственных программах и во всем прочем. Сибирь действительно быстро росла и развивалась, когда осваивалась целина или когда здесь был глубокий тыл, что дало толчок для развития ОПК и науки.
Нынешние реалии: ничего похожего на рынок у нас нет, и вера в то, что рыночные силы что-то сделают, нет ни наверху, ни внизу. Тем более, когда реально 70 или 80% экономики страны различным образом огосударствлены, то вопрос на самом деле только в качестве государственной экономической политики. Когда я размышляю по поводу стратегии развития страны или региональных стратегий, я пытаюсь понять идеологию того, кто эту стратегию принимает или не принимает. Странное ощущение, что мыслят они в духе глубокого средневековья, когда существовала концепция меркантилизма. Одна из ее рекомендаций была такова: для того чтобы государство процветало, население должно быть как можно более многочисленным и как можно более бедным. И мне кажется, что сейчас эта стратегия реализуется.
По большому счету, плохо не то, что наша работа не востребована или мы мало можем повлиять на политику правительства. Гораздо хуже другое — уходит время. В первых вариантах стратегии мы писали, и это не было фантазией, о создании международного финансового центра, например, в Новосибирске. Это было возможно. Но такой центр создали соседи в Алма-Ате в гораздо худших условиях. И нам такие задачи ставить уже бессмысленно. Время ушло и уходит постоянно как самая невосполнимая утрата в освоении и развитии Сибири наряду с ежегодно покидающими этот регион в среднем 200 тысячами человек. Какой еще силы нужен сигнал о состоянии здоровья региона?

Стратегия — это объединение
В. Васарева

Вера Васарева, д.э.н., ведущий научный сотрудник ИЭОПП СО РАН
Представляется, что одна из причин отставания Сибири в реализации поставленных целевых ориентиров развития может быть объяснена недостатками государственного управления в целом.
«Не ошибается тот, кто ничего не делает!» — любит повторять академик Аганбегян. Новая стратегия развития Сибири все-таки нужна, хотя бы потому, что даст нам поле для взаимодействия и согласования интересов. Наши проблемы получат резонансное звучание. Управленческие технологии госаппарата таковы, что если есть официальный правительственный документ, то при разработке нового установки будут созвучны уже действующим. Вот пример. В национальном проекте «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы» выделены два федеральных округа, поддержка которых формирует отдельные подпрограммы: Дальневосточный федеральный округ и Северо-Кавказский. А где CФО? Отдельная подпрограмма нам бы была полезна, когда разворачиваются работы по реализации плана комплексного развития Сибирского отделения РАН и стоит задача подготовить предложения по созданию условий, стимулов развития и внедрения инноваций в субъектах СФО. Время действительно уходит. Надо быть расторопнее.

О. Валиева

Ольга Валиева, к.э.н., старший научный сотрудник лаборатории моделирования и анализа экономических процессов ИЭОПП СО РАН
Вопросы стратегического планирования и управления в стране поднимаются давно, но до сих пор настолько не проработаны и настолько все непрофессионально отбирается и осуществляется, что все это становится камнем преткновения. Казалось бы, есть стандартные процедуры, модели, есть стратегические планы развития множества территорий. Ну, возьмите одну модель и создайте аналогичные алгоритмы с учетом особенностей проектного управления на федеральном уровне. Но в государственном управлении набирает дикие обороты абсолютный непрофессионализм, порождающий стойкое впечатление, что даже если мы напишем прекрасную стратегию развития Сибири, очень конкретную стратегию «Академгородок 2.0», из этих документов будут отобраны определенные «удобные» куски, которые пролоббируют наверху определенные же группы. Я подозреваю, что стратегия «Академгородок 2.0» как раз не прописывается по причине того, что народ ищет поддержку структур на федеральном уровне, потому что без этого не пройдет ни одна — ни городская, ни региональная, ни федеральная программа. То есть мы вновь пришли к вертикальной централизации системы управления, от которой отказались в 90-х. И к централизованному планированию системы управления, к дикой бюрократии министерств, централизации всех ресурсов в Москве. Нынешняя система государственного управления губит всю инициативу на местах на корню. Даже появляется экспертное суждение, что сложившаяся система управления не даст развиваться стране при прекрасно проработанных проектах без частных интересов. Всегда найдется какая-то группа из федерального центра, которая будет лоббировать на данной территории собственные интересы. И таковые уже имеются. Так же зависимо от государственных, окологосударственных, квазигосударственных структур региональное руководство. К примеру, мы выиграли конкурс на проведение международного молодежного чемпионата по хоккею, но тут же пролоббировала свой интерес Омская область. В результате часть заказов и денег на строительство хоккейных площадок теперь перейдет к ней. И пока мы не выстроим систему цивилизованного и профессионального государственного управления, мы не сможем ничего реализовать на своей территории.

А про человека забыли…
Ю. Отмахова

Юлия Отмахова, к.э.н., старший научный сотрудник лаборатории моделирования и анализа экономических процессов ИЭОПП СО РАН
Есть ощущение, что при распределении средств для каждой из стратегий или программ развития нет понимания, что в них является базовым, а что можно развить на следующей стадии. При этом сами исследователи оказываются не у дел, поскольку попадают в поле разнонаправленных интересов центра. И самое главное — из всех этих стратегий выпал человек. Такая категория, как качество жизни, оказалась где-то на задворках. Всюду — исполнение бюджета, и не стоит задача, что у человека, проживающего на территории России, и Сибири в особенности, жизнь должна становиться лучше каждый день, каждый год. Для начала в Сибири невозможно добраться даже до ближайших городов, нет малой авиации. Интерес к этому региону должен поддерживаться не только «сырьевой». Если в Сибири не будет достойного качества жизни, здесь не будет людей, а территория будет потеряна. Мы делаем на это акцент в своих исследованиях, но без политической воли пробраться через бюджетные кодексы и необходимость выполнения каждым регионом предписанных правил и ограничений практически невозможно.

Народ может все, но можно ли ему?
Н. Кравченко

Наталья Кравченко, д.э.н., заведующая отделом управления промышленными предприятиями ИЭОПП СО РАН
Позиция сформировалась пессимистичная: последние новации в области реформирования науки сильно укладываются в упомянутую схему — больше людей, но бедных. У государства нет рычагов, потому что нет никакой устойчивости, и каждый может ответить только за себя. Это огосударствление сопровождается контролем происходящего таким способом: у вас тут галочка не стоит, вы нарушили. Соблюдаете — хорошо, нет — плохо. И вот эта тенденция все заадминистрировать, и оценка «галочка есть, галочки нет» — единственный инструмент, позволяющий управлять этой очень сложной, бесформенной и бессвязной системой. Говорят, давайте объединимся и будем свои интересы отстаивать. На деле же все по-другому: один департамент вопрошает, кто будет возглавлять эту работу, мы? Тогда будем участвовать, а если другой, пусть они и делают. Что уж говорить о более высоких уровнях. Идея, вокруг которой можно объединяться и что-то двигать, должна быть общей для всех.
* * *
Что же очень кстати сказала по поводу разных рейтинговых позиций регионов Москва? Для короткого обсуждения в студии экспертам была представлена таблица «Рейтинг регионов по качеству жизни», подготовленная РИА «Рейтинг» по 71 показателю, выводящему на безусловно первые позиции Москву и Санкт-Петербург.
Алексей Журавлев, депутат Государственной Думы РФ Федерального Собрания Российской Федерации, председатель политической партии «Родина»: «Пока налоги на заработанные деньги будут платиться в Москве, она, конечно же, будет жиреть и богатеть, а все остальные регионы — загибаться».
Дмитрий Галкин, политический обозреватель: «Такое распределение доходов между регионами достаточно типично для стран, в экономике которых важен сырьевой сектор. Такого расслоения регионов нет только в двух странах этой категории — Австралии и Норвегии, поскольку там проводится сознательная политика власти на повышение качества жизни».
Сергей Марков, к.п.н., генеральный директор НП «Институт политических исследований»: «У нас только два региона-локомотива — Москва и С.-Петербург. Нужно размосквление России».
Александр Сытин, политолог: «Поддерживаю тезис размосквления, поскольку уже 10% населения страны живет в Москве, и это без учета Подмосковья».
Александр Лапушкин, экономист: «Вполне очевидно, что у нас два финансовых центра — Москва и Санкт-Петербург и два наиболее аграрно и промышленно развитых региона: промышленно развитый с развитым нефтяным сектором Татарстан и Белгородская область, где усилиями губернатора Савченко создан очень мощный сельскохозяйственный кластер. Чтобы добиться равномерного развития регионов, нужна комплексная смена экономической политики в нашей стране. То есть нам нужна поддержка оте-
чественного производителя, протекционизм, стимулирующая производство налоговая политика и дешевые кредитные ресурсы».
«А пока простой человек делает для себя единственно возможный вывод — переезжает жить в Москву, потому что в других регионах жить невозможно или многим и многим хуже», — резюмирует «железный голос» программы центрального телевидения «60 минут» Ольга Скабеева, уроженка города Волжский Волгоградской области…

Над темой работала Наталья СЕКРЕТ