Право на ошибку

В. Клисторин

Людям вообще свойственно ошибаться при оценке текущей ситуации и особенно будущего. Обычно счастливчики от этого выигрывают, а прочие проигрывают. Но многие экономисты занимаются прогнозированием профессионально и, поскольку публикуют результаты своей работы, несут ответственность за свои рассуждения и расчеты

Уже устоялась технология прогнозирования и определенные стандарты исследования и публикации результатов. Прогнозированием занимаются академические ученые, специалисты, работающие в министерствах и ведомствах различных стран, национальные и наднациональные организации, банки и другие финансовые институты. Многие специалисты выступают в качестве независимых экспертов в индивидуальном качестве. В большинстве случаев они дают вполне приемлемые прогнозы, и если ошибаются в своих краткосрочных оценках, то несущественно. В конце концов, если прогнозировался рост на 3,2%, а оказался лишь 3%, для большинства субъектов экономики это безразлично. Главное — верно определена тенденция и, с учетом точности измерения, даже результат.
Но бывают и более серьезные ошибки. Как правило, они связаны со сломом тенденции и появлением точек бифуркации. В этом случае устоявшиеся причинно-следственные связи и построенные на их основе модели перестают работать, информация о прошлом развитии системы устаревает и теряет смысл, наступает «новая реальность».
Накануне Великой депрессии в 1929 году экономические барометры показывали «ясно», но крах Нью-Йоркской биржи наступил. Большие претензии предъявлялись экономистам по поводу азиатского кризиса в 1997 году, кризиса доткомов в 2001-м, финансово-экономического кризиса 2008 года. Сложилась традиция обвинять экономистов если не в организации кризисов путем вредных советов, то в неумении их предвидеть и, особенно, описать глубину и продолжительность в количественных параметрах.
Обратимся к совсем свежему примеру из отечественной истории. В прогнозе на 2022 и последующие годы, подготовленном Минэкономразвития РФ, был заложен рост на уровне 3% с учетом завершения постковидного восстановления мировой и отечественной экономики и, как следствия, роста цен на энергоносители, подкрепленного соглашением ОПЕК+, и роста реальных располагаемых доходов населения. С этим прогнозом вполне согласовались оценки ведущих международных организаций и ведущих российских научных организаций. Более того, они проявляли даже больший оптимизм, нежели МЭР РФ. Причиной этому был очень быстрый восстановительный рост ВВП страны в 2021 году. (4,7%).

Но после 24 февраля оптимизм прогнозистов сменился унынием. Квартальные опросы профессиональных прогнозистов, организуемые Институтом «Центр развития» НИУ ВШЭ, в середине февраля 2022 г. показывали рост ВВП в том же году на 2,4% и в дальнейшем ежегодно на 2% до 2028 года. Для сравнения Банк России в это же время прогнозировал рост на уровне 2—3% с последующим замедлением до 1,5—2%, а МВФ — рост на 2,8% в 2022 г.
Но уже в мае того же года консенсус-прогноз ВШЭ по росту ВВП составил — 8,4%, т. е. снижение на 10,8 процентных пунктов относительно предыдущих оценок. В это же время Минэкономразвития РФ публикует прогноз со снижением ВВП на 7,8% по году, Банк России со снижением на 8—10% , а МВФ — на 8,5%. В августе 2022 г. прогноз ВШЭ предсказал падение ВВП в этом году на 5,1%, Минэкономразвития РФ на 4,2%, Банк России на 4—6% и МВФ на 6%. В ноябре того же года все прогнозисты стали еще более оптимистичны с точки зрения количественных параметров спада и оценили его по году в 3,4% (ВШЭ), 2,9% (МЭР РФ), 3—3,5% (Банк России) и 3,4% (МВФ).
Фактическое падение ВВП в прошлом году в России, согласно Росстату, составило 2,1%. Правда, некоторые аналитики склоняются к большей оценке величины спада. Возникает вопрос о том, почему на столь коротком промежутке времени прогнозы оказались столь неустойчивыми. При этом оценки ВВП в сравнении со многими другими показателями отличаются гораздо большей инерционностью. Попробуем разобраться.

Причины ошибок в прогнозе

Прежде всего большинство экспертов явно недооценили так называемую «военную премию», т. е. рост цен на сырьевые (прежде всего энергетические) товары в периоды ухудшения международной обстановки, особенно если она затрагивает крупных поставщиков нефти, газа и угля, каковым является Российская Федерация. Сам по себе эффект «военной премии» хорошо известен, но был явно недооценен. Более того, в ожидании энергетических санкций потребители стали создавать дополнительные запасы, что еще больше взвинтило мировые цены на нефть и газ. Так, среднегодовая цена на нефть марки «Юралс» в 2021 году составляла менее 70 долл. США за баррель на фоне быстрого восстановления мировой экономики и регуляторных мер ОПЕК+, а в первом квартале 2022 года она превысила 90 долл.
В ответ на жесткие санкции ряда стран, которые часто называют беспрецедентными, были приняты очень жесткие и действительно беспрецедентные меры. Сами санкции первоначально затронули преимущественно импорт России и особенно импорт услуг, прежде всего туристических. В результате профицит счета текущих операций в январе–августе 2022 г. увеличился более чем в 3 раза относительно аналогичного периода предыдущего года, достигнув исторического максимума (183,1 млрд долл. США). Профицит счета текущих операций по итогам составил 227,4 млрд долл. США (или более 10% ВВП), что является рекордом в истории России. Поскольку чистый экспорт включается в ВВП, то прибавка за счет этого фактора значительна. Впрочем, эта величина могла бы быть и больше, если бы не снижение экспортных цен и постепенное восстановление импорта в конце 2022 года (рис. 1 и 2).

А так ли ошибались прогнозисты?

Выше мы описали, как изменение геополитической и геоэкономической обстановки повлияло (пусть и временно) на экономические итоги 2022 года. Возможно, эксперты и недооценили влияние фактора роста цен на энергоносители и снижение импорта товаров и услуг. Если исключить влияние этих факторов, то прогноз падения ВВП на 10% был бы вполне реалистичным.

Но были и другие факторы, влияние которых экономисты недооценили. Речь идет о бюджетной политике. Исполнение федерального бюджета за 2022 год составило по доходам 27,8 трлн руб. (111,2 % к плану), а по расходам 31,1 трлн руб. (131,3% к плану). Рост доходов обусловлен ускорением инфляции и дополнительными нефтегазовыми доходами в размере 2,5 трлн руб., что само по себе сказалось на росте ВВП.
Кроме того, дефицит федерального бюджета составил 3,3 трлн руб. вместо ранее запланированного профицита в 1,4 трлн руб., т. е. разница составила 4,7 трлн руб. Таким образом, за счет бюджетного фактора удалось скомпенсировать не менее 4% падения ВВП.
Еще одним важным фактором, явно недооцененным прогнозистами, оказалась высокая гибкость отечественного бизнеса, его способность приспособляться к меняющимся условиям. Пережив с начала 1990-х по крайней мере пять серьезных кризисов и рецессий, множество шоков из-за изменения законодательства и регуляторных правил, бизнес научился быстро перестраиваться и адаптироваться к меняющейся ситуации. Этому же способствовало некоторое смягчение, если не сказать либерализация, политики государства по отношению к бизнесу.
Отметим, что источником ошибок прогнозистов является их незнание намерений и планов властей. С одной стороны, власти публикуют программы и планы, принимают законы и нормативные акты, призванные, помимо прочего, повысить транспарентность властей и предсказуемость экономической политики. Но, как показали опыт борьбы с пандемией коронавирусной инфекции и нынешние события вокруг Украины, решения могут приниматься самые неожиданные и не укладывающиеся в ранее разработанные сценарии. С учетом этих обстоятельств следует снять с прогнозистов значительную долю ответственности за их просчеты. Тем более что они быстро учатся и, как было показано выше, в своих оценках учитывают все большее число факторов и меняющихся условий, признаются в своих ошибках и корректируют прогнозы.

Еще о причинах ошибок в прогнозах

Следует помнить, что точность прогноза никогда не достигнет точности исходных данных, хотя ими во многом определяется. Несомненный прогресс в эконометрическом и ином моделировании, достигнутый в последние годы и даже десятилетия, по мнению ряда исследователей, пока не привел к революционным изменениям в точности прогнозирования.
В основе каждой модели лежит та или иная экономическая теория. В конечном счете качество теории определяет качество модели. Усложнения моделей и их систем, включение дополнительных факторов и условий часто приводят к тому, что снижается достоверность результатов расчетов и понимание того, почему получилось то или иное решение, какой фактор «выстрелил».
Часто экономисты достаточно формально разрабатывают сценарные условия для своих прогнозов. Обычно речь идет о сравнительно небольшом числе индикаторов, таких, как параметры денежно-кредитной политики и ожидаемой инфляции в ведущих странах, состояния финансовых рынков, мировых цен на ключевые товары и т. п. Учитываются и внутренние условия, определяемые из сложившихся тенденций. В результате в недостаточной степени учитываются внешние и внутренние политические факторы.
Иногда прогнозисты слишком доверяются качеству располагаемой информации и своего модельного аппарата. Поэтому игнорируют или критикуют альтернативные оценки. Но, как показали К. Грейнджер и др., если имеются несколько прогнозов, то полезно использовать их все для получения комбинированного прогноза. Они же доказали, что при этом можно добиться меньшей дисперсии, и даже предложили методы для выбора весов.
То, что экономисты спорят о причинах возникших проблем, факторах экономического роста, эффективности государственных мер и постоянно ошибаются в своих прогнозных оценках, не должно смущать общественность. Это означает, что процесс научного поиска продолжается. Хуже, если основными объясняющими параметрами становятся интересы отдельных личностей, а прогнозы начинают строиться исходя из политической целесообразности. Поскольку разные группы прогнозистов работают с разными массивами данных, исходят из разных теоретических представлений, владеют разным модельным аппаратом и преследуют разные цели, разброс в прогнозах неизбежен.
Что же нужно сделать для повышения качества прогнозов? Первое — понять, в чем же мы ошибались. Второе — более тщательно прорабатывать сценарные условия и не ограничиваться прогнозными оценками отдельных, хотя и важных индикаторов, но использовать и качественные оценки. Поэтому следует рассматривать прогнозирование как междисциплинарное исследование. В-третьих, необходимо шире обсуждать разработанные прогнозы и формировать консенсус-прогнозы. Наконец, полезно, как оказалось, в условиях турбулентности и высокой неопределенности чаще пересматривать прогнозы и корректировать экономическую политику. Иногда бывает наоборот: политические решения приводят к корректировке прогноза.

Владимир Клисторин