Отечественная социология как барометр общественных перемен

17–19 октября текущего года в Новосибирском Академгородке прошла Всероссийская конференция под девизом «Время перемен: индивидуальный и групповой выбор в ответ на новые вызовы». Официальное название конференции – IV Новосибирские научные чтения памяти академика Т. И. Заславской. Было заслушано около 50 докладов. Примерно половина из них – от новосибирских ученых из ИЭОПП СО РАН, НГУ и других вузов

Пленарное заседание

Открыл пленарное заседание ректор Новосибирского государственного университета академик РАН Михаил Петрович Федорук. Приветствуя участников, он напомнил, что совсем недавно открывал выставку, посвященную 100-летию со дня рождения еще одной замечательной женщины – Майи Ивановны Черемисиной, сестры Татьяны Ивановны Заславской и выдающегося филолога, посвятившей десятилетия своей жизни изучению и сохранению языков народов Сибири. Сестры Карповы (это их девичья фамилия) внесли огромный вклад не только в свои области науки, но и в развитие НГУ. Придали ему университетский облик, благодаря развитию гуманитарного образования, внесли неоценимый вклад в интеллектуальную жизнь Академгородка и сыграли большую роль в формировании его имиджа.
Поскольку Татьяна Ивановна начинала обучение на физфаке МГУ в 1943 году и только спустя 3 года перешла на экономический, увлекшись аграрной тематикой, ректор предположил, что любовь к строгим выводам на основе анализа количественных данных была заложена на физфаке.
О чем никто из выступавших не упомянул, так это о том, что Татьяна Ивановна была убежденным сторонником социализма, как и большинство представителей интеллигенции тех лет. Правда, социализма с человеческим лицом, общественной активностью и совмещением планирования с рыночными отношениями в духе Оскара Ланге.
Декан экономического факультета НГУ Татьяна Юрьевна Богомолова в своем докладе «Социальная динамика в исследованиях Новосибирской экономико-социологической школы: человек, иерархии, пространство» описала эволюцию и одновременно преемственность в исследованиях новосибирской экономико-социологической школы. Большое значение, по ее мнению, изначально придавалось методологии и планированию исследований. Характерной чертой в исследовательских проектах были междисциплинарный подход и попытка комплексного изучения объекта – образа жизни сельского населения. Помимо высокой методологической культуры она упомянула попытки выработки рекомендаций для органов управления на основе результатов многочисленных экспедиций и анализа результатов всевозможных экономических экспериментов в сибирских селах.
Рассказывая о становлении новосибирской экономико-социологической школы, Т. Ю. Богомолова, как мне представляется, мало сказала о тех трудностях, с которыми столкнулись новосибирские социологи: было мало практического опыта и научной литературы, да и та была различного качества. Не было учебников, и первым из них стала переведенная с польского языка книга Яна Щепаньского «Элементарные понятия социологии». О международных контактах Т. И. Заславской и ее коллектива с зарубежными коллегами не было упомянуто. А ведь именно они привели к росту авторитета Новосибирской социологической школы и ее узнаваемости во всем мире. Не случайно ее представители осели в Москве и некоторых других городах, став заметными фигурами в профессиональном сообществе.
Заведующая отделом социальных проблем ИЭОПП СО РАН Ольга Петровна Фадеева в своем докладе «Сельские/аграрные исследования – визитная карточка новосибирской экономико-социологической школы» фактически продолжила тему преемственности. Надо отметить, что в конце 1950-х – начале 1960-х годов шел трудный процесс восстановления отечественной социологии. Дело в том, что исследованием социальных проблем занимались философы, специалисты по историческому материализму в рамках заданной модели советского общества. И они изучали не столько сущее, сколько должное.
Поэтому новосибирская школа не случайно сформировалась как часть и подразделение в экономическом институте. Первые исследования касались производительности труда и использования рабочей силы, бюджетов времени различных групп населения и жизненных планов молодежи. И только потом появились исследования образа жизни сельского населения. Изучение форм оплаты труда привели к пониманию важности социальных механизмов управления.
Докладчик не обошла вниманием и скандальную историю так называемых неперспективных деревень. Дело в том, что 12 сентября 1968 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об упорядочении строительства на селе», в котором предусматривалось расширение строительства в райцентрах и центральных усадьбах колхозов и совхозов. Цель была благородная – повысить качество жизни сельского населения. Но этот процесс пошел за счет миграции наиболее квалифицированной и мобильной части населения из отдаленных деревень, и последние стали неперспективными. Гибель множества деревень и маргинализация оставшегося в них населения приписывалась Т. И. Заславской. Особенно это проявилось в конце 1980-х, когда общественные и идеологические конфликты вышли в публичное пространство.
В рамках пленарного заседания первый проректор и заведующий кафедрой экономической социологии Высшей школы экономики Вадим Валерьевич Радаев прочитал две лекции. Первая – «Кризис в современном преподавании» стала изложением его идей и результатов исследований, опубликованных в 2022–2023 гг. Вторая лекция стала презентацией его еще не опубликованной книги под названием «Нестандартное потребление». О содержании этой лекции хочется сказать отдельно.
Отталкиваясь от работ польско-британского социолога Зигмунта Баумана, В. В. Радаев ставит вопрос о рациональности человеческого поведения и приходит к выводу о том, что потребительское поведение может быть иррациональным с объективной точки зрения (т. е. не способствует максимизации благосостояния индивида), но он сам считает их рациональными. Это и есть нестандартное потребление, к которому автор относит следующие виды: паническое, когда покупатель/потребитель создает избыточные и неликвидные запасы; импульсивное, когда покупка совершается под влиянием эмоций; компенсационное, когда спонтанная покупка позволяет снять стресс; статусное, когда покупателя интересует не столько полезность товара или услуги, сколько демонстрация своего места в обществе и в своей социальной группе. Наконец, быстро развивается этичное поведение, когда ценится не столько вещь, сколько ее происхождение, например, экологически чистая продукция, или производитель сообщает об использовании энергосберегающих или природоохранных технологий и т. п.
В результате анкетирования было выявлено, что около половины респондентов смогли припомнить хотя бы один случай таких нестандартных покупок за последние 3 месяца до опроса. Почти 60 % подобных случаев относится к импульсивному и компенсаторному типу. Но все 5 типов поведения высоко скоррелированы между собой. Всевозможные шоки вроде коронавирусной пандемии резко усиливают нестандартное поведение, что говорит о невротизации общества. Развитие СМИ, рекламы, социальных сетей и т. п. вместе с ограниченностью личного общения приводят к тому же. В большей степени подобное поведение свойственно женщинам, семьям с детьми, более обеспеченным группам (средний класс), а также потребителям новостей и алкоголя, подверженным стрессам на работе. Среди последствий нестандартного потребления В. В. Радаев выделил рост всевозможных страхов, снижение удовлетворенности своим положением и рост долгов.

Некоторые замечания о работе секций

Помимо пленарного заседания во время конференции работало несколько секций. По понятным причинам мне удалось послушать выступления только на двух: «Динамика рынка труда и занятости в условиях цифровизации и трансформации экономики» и «Субъекты территориальных отношений: интересы, поведение, взаимодействие».
Наиболее интересным мне показался доклад Виктора Юрьевича Ляшок (РАНХиГС) «Дефицит рабочей силы в России: краткосрочные и долгосрочные эффекты», в котором помимо статистических данных обсуждались и качественные изменения на рынке труда, такие как региональные дисбалансы, текучесть кадров, рост привлекательности отдельных отраслей и профессий, экономическая активность возрастных групп и многое другое.
На следующий день самым запоминающимся был доклад профессора Елены Яковлевны Варшавской и доцента Михаила Борисовича Денисенко (ВШЭ) «Мигранты на рынке труда Москвы», основанный на материалах исследования, выполненного в интересах Правительства Москвы. Были проанализированы все виды миграции: маятниковая, внутренняя, межрегиональная, международная и вахтовый метод. Общее количество мигрантов всех перечисленных выше типов авторы оценили в 2–2,2 млн. человек, при том, что число работающих москвичей составляет около 7 млн. Были выявлены виды деятельности и квалификационные характеристики каждой из категорий мигрантов и выделены ниши, в которых концентрация мигрантов особо велика. Выводы состояли в том, что различные категории мигрантов практически не конкурируют друг с другом и постоянными жителями Москвы, и без мигрантов остановятся целые отрасли городского хозяйства, например, так называемая административная деятельность – охрана, уборка помещений и территорий, торговля, строительство.
Уровень образования и квалификации москвичей весьма высоки – около половины работающих имеют высшее или специальное образование, в то время как 80 % мигрантов занимают низкоквалифицированные рабочие места. Среди работающих в возрасте 15–24 года мигранты составляют примерно 50 %.
Миграцию в Москву не остановить, поскольку зарплата в ней выше среднероссийской почти в 2 раза, а если сравнивать с близлежащими регионами, то до 5 раз. Интересно, что разрыв в заработной плате с Узбекистаном и Киргизией составляет примерно те же 5 раз, а с Таджикистаном 12 раз.
Представляет интерес исследование механизмов информирования и привлечения мигрантов, их образа жизни, поведения, привлечения на работу. Основной вывод состоит в том, что Москву не надо освобождать от мигрантов, и это невозможно в обозримые сроки. Имеется точка зрения, что не следует впускать в Москву и Россию в целом мигрантов с низким уровнем образования и квалификации. Но в Москве как раз такие рабочие места заняты москвичами, и конкуренция за них высока.
Большое число докладов было посвящено влиянию цифровизации на различные стороны жизни российского общества, в том числе и ее воздействие на рынки труда. Вообще, вопросы изменений в российском обществе, мотивации и поведения различных групп, их адаптации к меняющимся условиям были в центре внимания многих выступавших.
Были и несколько странные выступления, например профессора ВШЭ Юрия Михайловича Плюснина «Экономические спецпоселения». Само название доклада содержало намек на известную практику насильственной миграции в период коллективизации. Автор весьма расширительно трактовал термин «спецпоселения», включая в них так называемые «неестественные» поселения вроде тех, которые сформировались вокруг крепостей и острогов, крупных предприятий, монастырей и т. п. К таким поселениям он отнес и академгородки, и, что самое странное, Силиконовую долину. Те обстоятельства, что города выполняют некие функции, называемые градообразующей деятельностью, бурно развиваются или, наоборот, угасают по мере исчерпания своих функций и ресурсов, известно достаточно давно. Но из этого не следует необходимость вводить новую терминологию и новые смыслы.

*  *  *

Из услышанного на конференции можно сделать следующие выводы. Прежде всего следует отметить резкое расширение тематики экономико-социологических исследований. В поле зрения социологов попали экологические проблемы и изучение их восприятия различными группами населения. Большое внимание уделяется не просто проблемам молодежи, но и внутрисемейным отношениям, образованию, воспитанию и социализации.
Эволюция мотивации и поведения различных групп на рынках труда, товаров и услуг, взаимоотношений с органами власти и управления также представляет предмет пристального анализа.
Экономическая социология меняет аналитический инструментарий. Шире используется корреляционно-регрессионный анализ временных рядов и панельных данных, построение различных индексов и моделей. С точки зрения построения системы доказательств и подачи материала социологические исследования не уступают экономическим.
Все в большей степени работы социологов ориентированы на разработку и обоснование практических рекомендаций как для органов власти, так и бизнеса. Похоже, что крупные исследовательские проекты все больше проводятся в интересах федеральных и региональных государственных структур и ими же финансируются. Особенно это характерно для Высшей школы экономики и РАНХиГС.
Одновременно заметно увеличение исследований по «модным» темам, включая и те, которые особенно популярны в так называемых западных странах. Вообще производит несколько странное впечатление использование английской терминологии при том, что в большинстве случаев имеются вполне устоявшиеся русские аналоги. Не могу не отметить, что некоторые докладчики для усиления эффекта и запоминания прибегали к явному эпатажу. При этом качеству самих исследований они уделяли меньше внимания.
Как отмечалось выше, тематика цифровизации и использование искусственного интеллекта весьма популярна. Одновременно, как мне показалось, растет мелкотемье, когда докладчики рассказывают о конкретных опросах, результаты которых невозможно распространять на более широкие совокупности.
В заключение следует отметить, что в целом прогресс экономической социологии вполне ощутим: молодежь и новосибирские социологи не выглядят провинциалами на фоне ведущих социологических центров России.

Владимир Клисторин