Азиатская Россия: надежда на прорыв

Прошедший в конце прошлого года Академический стратегический форум «Азиатская Россия — пространство прорывного развития» предоставил хороший материал — как для оценки и анализа, так и, возможно, для принятия конкретных решений на уровне федерального правительства. Представляю читателям точку зрения некоторых спикеров Форума

В. Суслов

Хочу напомнить, что в работе Форума приняли участие представители Совета Федерации Федерального собрания Российской Федерации, Полпредства СФО, департамента по инвестиционному развитию Полпредства СФО, Администрации правительства Кемеровской области — Кузбасса, Красноярского края, Новосибирской области, Приморского края, Томской области, министерств экономического развития Алтайского края, Республики Алтай, департамента экономического развития Ханты-Мансийского автономного округа – Югры и мэрия г. Новосибирска.
Целью Форума стало определение подходов к решению ключевых проблем социально-экономического развития Азиатской России в современных условиях в рамках реализации государственной программы Российской Федерации «Научно-технологическое развитие Российской Федерации». В числе ключевых проблем, выносимых на обсуждение — формирование инфраструктуры и развитие научно-технологического потенциала Азиатской России. Только на этой основе можно обеспечить современный уровень жизни и раскрытие пассионарной энергии населения обширной территории. Важнейшее направление обеспечения поступательного движения к достижению данной цели — формирование и развитие взаимодействия, кооперация и интеграция усилий разных участников социально-экономических процессов на данной территории.
При этом российские регионы, имеющие кооперационные связи с территорией Азиатской России, рассматриваются в тесной взаимосвязи. В частности, говоря о роли Урала в прорывном развитии Азиатской России, директор Института экономики УрО РАН Юлия Лаврикова (г. Екатеринбург) обратила внимание на высказывание Дмитрия Ивановича Менделеева из докладной записки Сергею Юрьевичу Витте по результатам уральской экспедиции в 1899 году. «Воздействие России на весь запад Сибири и на степной центр Азии может и должно совершаться при посредстве Уральского края», писал он.
Сегодня, к сожалению, экономические связи Урала, «скрещенного» (по «столичной» прихоти) в рамках окружного федерализма с Западной Сибирью, гораздо более интенсивны в западном направлении. Однако в последние годы вследствие изменения международной обстановки быстро наращиваются транспортно-экономические связи с Китаем, Индией, Ираном, Пакистаном, Афганистаном, странами Юго-Восточной Азии, роль Урала в поддержании которых весьма велика.
Первый проректор Томского государственного университета Виктор Демин, выступая с докладом «Стратегический проект «Глобальные изменения Земли: климат, экология, качество жизни» и консорциум для его выполнения на Азиатской территории России», отметил, что уже не вызывают сомнения наблюдаемые факты глобального потепления климата, особенно активного для России и её арктической части. Деградация мерзлоты в арктических широтах нашей страны, которую уже не называют вечной, эрозия почв (особенно в прибрежной полосе Северного Ледовитого океана) не только сами по себе ухудшают условия жизни населения на этих территориях, но и приводят к серьезным выбросам метана и других парниковых газов, формирующим мощную положительную обратную связь. Сейчас даже не идет речь о том, чтобы как-то воздействовать на эти негативные процессы: чрезвычайно актуальна организация элементарного мониторинга происходящего углеродного цикла. Выступающий представил проект создания эколого-экономического консорциума университетов и академических институтов для научного исследования этих проблем (скорее даже, «доформирования», поскольку фактически он уже действует в некой «эскизной» форме): московских, санкт-петербургских, новосибирских, якутских, красноярских, иркутских, забайкальских и дальневосточных с участием авторитетных в этой области зарубежных ученых. Уже сделаны первые шаги: это работа пяти биохимических станций, расположенных от гор Алтая до побережья Северного Ледовитого океана, трёх карбоновых стационаров, исследующих болотные, лесные и пойменные экосистемы, это прошедшая летом 2022 года экспедиция по Лене и планируемая летом 2023 года экспедиция по Индигирке, это воздушные исследования, проводимые с помощью специально оборудованного самолета, базирующегося в Новосибирске.

Территориальная политика

Достойна внимания стратегическая сессия «Территориальные проблемы Азиатской России и формирование территориальной политики», которую открыл ректор Новосибирского государственного аграрного университета Евгений Рудой. Рассматривая межрегиональную систему сельской кооперации в Сибири, он огорчил слушателей констатацией факта, что исходя из классификации сельских территорий по уровню развития, в Сибири нет регионов высокоразвитого типа. Есть среднеразвитые и (второе) прогрессирующие: например, Иркутская и Омская области. Но основная часть территорий — не просто низко развитые, а еще и стагнирующие: это, в частности, Новосибирская, Томская, Кемеровская области… список можно продолжать. И здесь важны направления, стимулирующие социально-экономическое развитие сибирских регионов — от финансовой поддержки местных инновационных инициатив и детей до развития, например, сельского туризма (есть и такая идея).
Говоря о факторах и ресурсах роста Азиатской России, главный научный сотрудник лаборатории прогнозирования региональной экономики Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Надежда Михеева привела обширную статистику по динамике территориальной структуры производства и потребления продукции в России. Причём с выделением «Тюмени» из Урало-Сибирского федерального округа, то есть с определением Азиатской России в её изначальном географическом понимании. Весьма показательно, что значение Азиатской России в настоящее время уменьшается. Её доля в российском валовом продукте на сегодня — менее четверти. Доля высокотехнологичных и наукоемких производств в ВРП азиатских регионов — почти в два раза ниже, чем в европейских регионах. И даже (несмотря на более суровые природно-климатические условия жизни в этих регионах) среднедушевые доходы населения здесь ниже (в целом), чем в европейской части страны. Вот такая грустная картина.
Завершил стратегическую сессию доклад заведующего Центром стратегического анализа и планирования ИЭОПП СО РАН Вячеслава Селиверстова «Регионы Сибири в изменяющейся системе трансграничных экономических и научно-технических взаимодействий». Выступающим был сделан акцент на перемещение центра мировой экономики в Азию и возможное усиление, в связи с этим, транзитной роли Сибири. Стоит обратить внимание на то, что при пассивном участии в процессе взаимодействий Сибирь может просто оказаться «не у дел». В этом случае транспортные связи «Нового шелкового пути» могут пройти через Казахстан и Турцию.

Проекты, модели, инвестиции

«Инвестиционный импульс: крупные комплементарные проекты развития Азиатской России». Открывая эту сессию, заместитель директора ИЭОПП СО РАН Никита Суслов и ведущий научный сотрудник ИЭОПП СО РАН Мирон Ягольницер пояснили, что «инвестиционный импульс» — это масштабный инвестиционный «взброс» в совокупность отраслевых производств, имеющих высокий инновационный потенциал и импульс к росту на основе синергии. Было предложено использовать подход, основанный на сетевых моделях представления знаний, имеющих форму ориентированных знаковых графов, представляющих циклы и причинно-следственные связи. Результаты проведенных расчетов по когнитивной модели показывают, что коэффициент мультипликации инвестиций в развитие некоторых промышленных комплексов может достигать шести. Важны при этом возможные сценарии развития России и её азиатской части, вклад рассматриваемых инвестиционных проектов в которые (в сценарии) составляет около 0.5 процентных пункта среднегодового прироста ВВП страны. Было высказано предположение, что российская экономика находится в настоящее время в инвестиционной ловушке, когда бизнес весьма пессимистично оценивает перспективы развития.
Говоря о комплексном развитии Азиатской России, нельзя не подчеркнуть важность использования потенциала, в том числе и отраслевого. Рассматривая роль чёрной металлургии в качестве источника комплексного развития Азиатской России, исполняющий обязанности заведующего отделом прикладных региональных исследований ИЭОПП СО РАН Сергей Петров отметил важность технологической составляющей в тенденции развития этой отрасли. В условиях отсутствия прорывных технологий в базовых технологических процессах черной металлургии, основное развитие технологии получат в процессах снижения энергопотребления и экологизации производства. В Азиатской России при этом перспективными направлениями представляются, во-первых, развитие железорудной базы в Южной Якутии для обеспечения сырьем Сибирского металлургического района, а во-вторых — дальнейшее формирование Дальневосточного металлургического района на основе производства прямовосстановленного железа и развития электрометаллургии. При этом в очередной раз приходится подчеркнуть: для развития черной металлургии (как, собственно, и других производств) в Азиатской России необходимо всерьёз заняться строительством транспортной и энергетической инфраструктуры, а также созданием системы подготовки кадров. То есть необходимы инвестиции.
Но в чём же «особость» условий применения «инвестиционных моделей роста» для северных субъектов РФ? Говоря об этом, заместитель руководителя отдела макроэкономического анализа ГАУ «Центр стратегических исследований при Главе Республики Саха (Якутия)» Анастасия Долгунова напомнила о неоднократно озвученных Владимиром Путиным призывах увеличить норму накопления в ВВП по крайней мере до 25 процентов, которые так и не были услышаны ни бизнесом, ни экономическим блоком федерального правительства. Инвестиционный процесс в северных и арктических регионах страны, к которым относится, в частности, Якутия, затруднен длительностью зимнего периода и общим удорожанием строительства, вызванным вечной мерзлотой и высокой «ранимостью» природы. Тем не менее, в республике приняты законы, постановления и распоряжения правительства и Совета народных депутатов, нацеливающие на использование лучших ESG-практик. В чём они заключаются? Во-первых, в ответственном отношении к окружающей среде (англ., E — environment), во-вторых, в высокой социальной ответственности (англ., S — social) и, в-третьих, в необходимости высокого качества корпоративного управления (англ., G — governance).
Кстати, возвращаясь к теме металла: нельзя не сказать о невероятном богатстве и разнообразии природных ресурсов Азиатской России. Теме «Редкоземельные и редкие металлы: от производства до потребления» как раз и был посвящён доклад ведущего научного сотрудника ИЭОПП СО РАН Мирона Ягольницера и старшего научного сотрудника ИЭОПП СО РАН Виктора Яценко. Нужно отметить, что в таблице Менделеева, включающей 118 элементов, вообще металлов — 85, ну а именно редкоземельных — 17, некоторые — с достаточно экзотическими названиями: празеодим или гадолиний. Практически все эти металлы добываются в Сибири и на Дальнем Востоке. При этом нужно сказать, что объемы их добычи в Китае, Малайзии, Индии существенно выше. Сфера применения редкоземельных металлов — весьма широка: от магнитов и катализаторов до аккумуляторов и керамики. Отсюда — важность использования этого природного потенциала.
Как ни странно, в настоящее время российские потребности в редкоземельных металлах удовлетворяются не за счёт собственных ресурсов, а за счет импорта. По масштабу этих потребностей мы всё ещё существенно отстаем от мировых лидеров, при том, что об уровне промышленного развития страны судят не по объему выплавленного чугуна и стали, а по удельному использованию именно этих редких металлов и небольших объемов добычи конкретно в Мурманской области и в Пермском крае (дефицит «редких земель» в России составляет примерно 300 тонн в год). При том, что у нас, на севере Якутии в Томторе, ещё в конце 50-х годов прошлого века были открыты колоссальные запасы редкоземельных элементов, освоение которых не требует колоссальных затрат по строительству транспортной и производственной инфраструктуры, поскольку конечный продукт (руда редкоземельных элементов) достаточно транспортабельна. И в этом ресурс для принятия комплексных и ответственных решений.
Понятно, что движущие силы развития Азиатской России в системе внутренних и внешних взаимодействий сталкиваются (особенно сегодня) с новыми геополитическими вызовами. Этого нельзя не учитывать, и тема неслучайно была рассмотрена в рамках круглого стола.
Выступая на нём, заместитель директора ИЭОПП СО РАН Александр Баранов и главный научный сотрудник ИЭОПП СО РАН (Санкт-Петербург) Виктор Павлов рассмотрели опыт оценки влияния крупных инвестиционных проектов Азиатской России на динамику российской экономики в целом. В качестве основного инструмента проводимого исследования был использован модельно-методический комплекс КОМПАС-ДАР: КОМплекс Прогнозно-Аналитических Средств для Азиатской России. Центральное место в нём занимает 72-отраслевая точечная динамическая модель экономики России на период 2023—2035 гг. Рассматриваемые инвестиционные проекты касаются семи отраслей российской экономики, реализация проектов в которых в конечном итоге влияет на макродинамику: это прибавка к среднегодовому темпу прироста внутреннего валового продукта на примерно 0,1 процента. Мультипликатор инвестиций к приросту ВВП составляет менее пяти. Реализация инвестиционных проектов ведёт к заметному снижению потребления населения в рассматриваемый период.
Директором Института экономических исследований ДВО РАН Артёмом Исаевым была представлена макромодель регионального экономического роста с параметром инвестиционного акселератора роста. Анализ решений и результатов расчётов для регионов Дальневосточного федерального округа показывает, что экономики дальневосточных регионов не имеют сколько-нибудь надежных источников генерации эндогенного самовоспроизводящегося роста. Драйверами развития при этом выступают транзитный и экспортный потенциал этого макрорегиона.

Региональный потенциал и отраслевые возможности

Перспективы развития территории Азиатской России находятся в тесной связи с настоящей и будущей деятельностью производственных комплексов различной отраслевой направленности. И здесь есть свои нюансы.
В частности, говоря о лесоперерабатывающей промышленности, исполняющий обязанности заведующего отделом прогнозирования экономического развития Красноярского края ИЭОПП СО РАН Антон Пыжев развеял алармизм по поводу антироссийских санкций, введенных в связи со специальной военной операцией на Украине. Экспорт лесной продукции несколько снизился, в основном в западном направлении, а сибирский сектор практически не пострадал. Более болезненным оказалось сокращение импорта лесного машиностроения. С другой стороны, созданы стимулы для развития собственного производства в этой отрасли. Более серьезны проблемы в сокращении лесных ресурсов как в России в целом, так и в Сибири. Причем причина не в излишних объемах хозяйственной заготовки леса, а в лесных пожарах и лесных вредителях.
Золотоперерабатывающая промышленность. Заведующая лабораторией эколого-экономических исследований ИПРЭК СО РАН Ирина Глазырина отметила, что этот вид экономической деятельности (конкретно — добыча рассыпного золота) сопровождается разрушением природных систем, порождает серьезные экологические конфликты добывающих компаний с населением прилегающих территорий. В то же время она не оправдывает и ожиданий экономических благ для местного сообщества: по уровню индивидуального и социального благополучия населения золотодобывающие районы несущественно отличаются от тех, где добыча золота не ведется. Темпы роста собственных бюджетных доходов в районах, где ведется добыча россыпного золота, даже несколько ниже, чем в тех, где золото не добывают.
Устойчиво ли развитие Азиатской России? Что на него влияет? Размышляя об этом, ведущий научный сотрудник ИЭОПП СО РАН Татьяна Тагаева отметила, что, например, по показателям влияния хозяйственной деятельности на окружающую среду лучше всего выглядит Центральный федеральный округ, а хуже всего — наш Сибирский федеральный округ. Причём в последние годы возникла тенденция к занижению законодательных требований к состоянию окружающей среды. Так что наблюдаемое в отдельных случаях «улучшение» положения имеет место только «на бумаге». Происходящее потепление климата, особенно интенсивное в арктических районах нашей страны, приводит к исчезновению вечной мерзлоты, выделению огромных объемов метана и углекислого газа и, вследствие этого, к катастрофическим изменениям среды обитания человека и биосферы в целом.
Комплексное развитие Азиатской России видится сегодня во взаимосвязи и в системе внешних взаимодействий с развитием экономики России в целом и повышении её конкурентоспособности. Регионы развиваются в той же парадигме.
Министр экономического развития Республики Алтай Вячеслав Тупикин, говоря о поиске путей сбалансированного развития, отметил, что регион, находящийся в самом географическом центре Евразии, имеет очаговый характер расселения со средней плотностью населения 2.4 человека на кв. км. (в соседних Хакасии — 8.7, Алтайском крае — 12.9, Новосибирской области — 15.7. — В. Суслов). Основной статьей экспорта является продукция пантового мараловодства: в Республике и на территории Алтайского края содержится более 90 процентов пантового стада России. «Оздоровительный» потенциал этой продукции используется на территории России пока очень слабо. Стратегическая миссия региона — «Горный Алтай, территория ноосферного развития» — основана на том, что четверть территории региона отнесена к особо охраняемым, две трети покрыто лесами (в среднем по миру — 31.2 процента, по России — 46.4 процента, но у лидеров, которыми являются Иркутская область, Приморский край, Костромская область, Республика Коми, этот показатель составляет 70—80 процентов. — В. Суслов), здесь находится и уникальное Телецкое озеро — младший брат Байкала.
Оценивая международные проблемы развития ТЭК и внешнеэкономические связи Азиатской России в среднесрочной перспективе, доцент Одинцовского филиала МГИМО(У) МИД России Андрей Криворотов отметил негативные особенности освоения природно-сырьевых месторождений Азиатской России: привлечение внешних ресурсов (европейских и зарубежных), низкая степень переработки и ориентация полученных полупродуктов на внешние (в основном западные) рынки. По его мнению, по состоянию на сегодня стимулов для социально-экономического развития восточных территорий не создается. Более того: после введения санкционных режимов такая хозяйственная модель потерпела полное фиаско. Одной из самых актуальных задач стало обеспечение внутренней транспортно-экономической связанности Зауралья: не только и не столько «запад-восток», сколько «север-юг».
Подробно анализируя динамику, отраслевую и географическую структуру экспортно-импортных поставок Азиатской России в сопоставлении с Европейской Россией, ведущий научный сотрудник ИЭОПП СО РАН Галина Ковалева указала на определённое сокращение (относительное) объемов внешней торговли при некоторой интенсификации юго-восточного направления в последние годы (приведенные данные позволяют установить следующую особенность российской внешней торговли, характеризующую российскую экономику как низкотехнологичную: стоимость одной тонны импортируемой продукции в 2021 году — 2223 доллара США, была более чем в четыре раза выше тонны экспортируемой продукции — 540 долларов. — В. Суслов).
О возможностях Забайкалья как узла коммуникаций с внешним миром, его потенциале и рисках рассказала заведующая отделом региональных экономических и социальных проблем Иркутского научного центра СО РАН Наталья Сысоева. По её словам, отношение федерального центра к этому региону (в частности, в связи с «переносом» его из Сибирского федерального округа в Дальневосточный федеральный округ) постоянно менялось, при этом по-прежнему его роль остаётся потенциально важной, а именно — роль моста между Дальним Востоком и остальной частью нашей страны. Китайский транспортный коридор «Один пояс — Один путь» проходит южнее, через Казахстан и Иран, Турцию, а в экспорте этого региона, а также Бурятии преобладает первичное природное сырьё. Одновременно в экономике Забайкалья постоянно усиливается роль китайских компаний (в том числе, в нелегальных лесозаготовках, поощряемых нередко местными властями). Регион начинает терять транзитное (юго-восточное) значение, отдавая его более близким маршрутам через Алтай и Казахстан. Но, играя всё ещё заметную роль в транзите сибирских углеводородов, Забайкалье, как ни странно, пока не рассматривается Газпромом в ближайших планах газификации экономики и жилищного хозяйства.
Не всё хорошо и с реальными душевыми доходами населения Азиатской России. Говоря об этом и опираясь на методологический подход в вопросах анализа реальных доходов населения, главный научный сотрудник ИЭОПП СО РАН Константин Глущенко привел статистические данные, согласно которым только в трёх регионах Азиатской России (Камчатка, Якутия и Амурская область), доходы находятся на уровне среднероссийских. Во всех остальных регионах доходы ниже. Причём в самых бедных регионах — Туве и Республике Алтай, они ниже в два раза среднероссийских. Удручает то обстоятельство, что динамика последних лет, в целом, негативна. И это происходит на фоне того, что в этих регионах не наблюдается развития перерабатывающих производств. Так, вывоз из Республики Алтай первичной продукции оленеводства (мясо, шкуры, шерсть), даёт местному населению гроши, лишая его значительной части доходов от возможностей глубокой переработки этого природного сырья.
Если оценивать роль трансфертов в субнациональной бюджетной системе Российской Федерации и её Азиатской части, то, по словам старшего научного сотрудника ИЭОПП СО РАН Татьяны Сумской, тенденции к сокращению доли субъектов федерации с высоким уровнем бюджетной самостоятельности не наблюдается.
По моему мнению, удивительно, но после проведения «выравнивающих» бюджетных трансфертов дифференциация бюджетной обеспеченности регионов, как показывает анализ индекса Джини, не сокращается, а даже возрастает. И это особенно характерно именно для регионов Азиатской России.
По словам старшего научного сотрудника Института Европы РАН Александра Котова, системные экономические проблемы федеральных округов Азиатской России характеризуются, в частности, недостаточностью промышленной инфраструктуры и негативными тенденциями в динамике промышленного производства и грузооборота в регионах Азиатской России. Для Сибирского федерального округа в настоящее время актуальна проблема смычки Севера и Юга, машиностроительного пояса и северных месторождений, для решения которой необходимо усилить роль речного транспорта (великие Сибирские реки текут как раз с юга на север. — В. Суслов). А для Дальнего Востока было предложено «затаскивать» высокотехнологичный судоремонт в морские и речные порты.
Какова инвестиционная программа российского бизнеса? Это действие или уход от вызовов времени? Отвечая на эти полемические вопросы, заведующий отделом темпов и пропорций промышленного производства ИЭОПП СО РАН Алексей Алексеев процитировал: «Развитие идет не по спирали, а вкривь и вкось, вразрез всему». Тем не менее, у нас есть хороший информационный ресурс для рассуждения о средне- и даже долгосрочной перспективе социально-экономического развития страны. Это база данных, охватывающая почти 40 тысяч инвестиционных проектов, находящихся на разных стадиях планирования и реализации. Однако роль государства в их реализации не всегда положительна.

С цитаты начала доклад «Конкурентные процессы и ключевые возможности развития рынка цемента в Сибирском макрорегионе» и заведующая научно-исследовательской лабораторией «Центр конкурентной политики и экономики» Сибирского института управления РАНХиГС при Президенте Российской федерации Ирина Князева. Плутарх: «Кони, запряженные в колесницу, бегут быстрее, нежели поодиночке, — не потому, что общими усилиями они легче рассекают воздух, но потому, что их разжигает соревнование и соперничество друг с другом». Эти слова — о конкуренции. Важнейшим «конём» в «колеснице» сибирского строительного комплекса, отметила она, является сегодня холдинг «Сибирский цемент» — с ним связано до 70 процентов всего строительного бизнеса Сибирского и Дальневосточного федеральных округов. При этом одним из главных «наследственных» проблем давно прошедших этапов ускоренного развития восточных регионов России этого комплекса является избыточность производственных строительных мощностей. В то же время весьма настораживает конкуренция с вновь вводимыми мощностями по производству цемента в Китае, Монголии, Казахстане, Иране и Турции.
Около трети всего валового регионального продукта Азиатской России обеспечивает сегодня Тюменский нефтегазовый кластер, отметил заведующий центром ресурсной экономики ИЭОПП СО РАН Анатолий Токарев. Хотя в последние годы эта доля стала снижаться. И это лидерство — заслуга нефтегазового комплекса: здесь располагаются научно-технические центры, геофизические и геологические предприятия. В настоящее время, когда пройдены пики добычи, основными драйверами развития стали освоение трудноизвлекаемых запасов и импортозамещение во всем научно-производственном комплексе нефтегазовой промышленности (включая образовательные организации). При этом нужно понимать, что долгосрочный рост в этом кластере могут обеспечить только высокотехнологичные проекты, создающие продукцию с высокой добавленной стоимостью.
Как один из наиболее перспективных для привлечения крупных инвестиций (частных и государственных) регионов и территорий крупномасштабных программ комплексного развития современной России можно рассматривать Нижнее Приангарье. Ведущий научный сотрудник ИЭОПП СО РАН Ольга Бурматова отметила, что в то же время анализ разработанных для этого региона стратегических инновационных проектов показывает явную недостаточность их экологического обоснования, отсутствие в них программ по охране окружающий среды, по обеспечению комплексности развития территории. Предложения ИЭОПП СО РАН, занимавшегося изучением проблем освоения этого макрорегиона на протяжении последнего полувека, проигнорированы, а действующие программы ориентированы на краткосрочные коммерческие интересы крупных компаний — энергетических, лесопромышленных, алюминиевых. В них не учитываются низкие регенерационные возможности природной среды региона, а также факт наличия уже в настоящее время высокого (превосходящего допустимый) уровня загрязнения нижней Ангары и, по факту, всего Енисея.
Свой доклад «Инновационный потенциал компаний Азиатской России» заведующая отделом управления промышленным предприятием ИЭОПП СО РАН Наталия Кравченко начала с определения факторов предложения инноваций (развитая научная деятельность и подготовка кадров, развитая научно-технологическая, коммуникационная и жилищно-бытовая инфраструктура, наличие изобретателей с «искрой в одном месте». — В. Суслов) и спроса на них (рыночная конкуренция, государственный заказ, сложная экономика). Социологические исследования показывают, что в России людей «с искрой в…» больше, чем в Западной Европе и Северной Америке (десять процентов против трёх процентов), но инновационная активность предприятий, измеренная разными показателями, в два-три раза ниже. В Сибири лидером по высокотехнологичному бизнесу является Новосибирская область, но продукция этого сектора на порядок ниже, чем, например, Норильского комбината. На вопрос, что же надо делать в сложившейся ситуации, докладчица ответила: хоть что-нибудь, а не просто ждать, надеясь, что все образуется само собой. Отмечено также, что в последние годы наметилась негативная тенденция превышения числа «уходящих» малых высокотехнологических фирм над «приходящими».
Если говорить о технологичности и инновационности применительно, в частности, к вопросам освоения Крайнего Севера, то, по словам научного сотрудника ИЭОПП СО РАН Алексея Заболотского, искусственный интеллект, роботизация — это сегодня и в ближайшем будущем одна из реальных возможностей освоения труднодоступных регионов дальнего Севера России. И подобные проекты уже запущены российскими корпорациями Газпром, Северсталь и так далее. Такой подход даёт очевидные преимущества, избавляя от необходимости строить на севере полноценные города и населенные пункты. Хотелось бы при этом отметить, что роботизация (и искусственный интеллект), вопреки общепринятому мнению, не сократит количество рабочих мест, а даже приведет к их росту, поскольку каждый робот требует развития колоссального количества новых технологий, на создание и разработку которых потребуются значительные трудовые усилия «живых» людей. В этом также заключается раскрытие значительного по своей сути потенциала территории Азиатской России.
Резюмируя проделанную на Форуме работу, участники пришли к выводу, что в настоящий момент многое решает новое качество стратегического планирования — как стимул и движущий фактор для дальнейшей работы и принятия взвешенных, конструктивных решений.
Для координации инвестиционной политики в средне- и долгосрочной перспективе необходимо наличие институтов стратегического индикативного планирования и развития, а также управления данными процессами.
Важнейшее требование к данному управленческому механизму — это компактность, а также его нацеленность на практический результат. Осязаемый, весомый и практически значимый результат необходимо получить в течение ближайших трёх-пяти лет.
При этом представляется целесообразным создание генерального агентства развития (руководство формированием целевых индикативных планов), специализированного Агентства по координации процессов создания и реализации импульсных проектов, направленных на формирование цепочек создания добавленной стоимости (ценности), экспертного научно-производственного института (с участием представителей науки, высшего образования, производственно-технологической сферы).
Упомянутые специализированное Агентство и экспертный институт должны быть представлены на региональном уровне — как отдельных регионов, так и макрорегионов (что важно в силу всё возрастающей роли и значения локальных знаний и компетенций при реализации импульсных проектов). Особое значение в деятельности специализированного Агентства на региональном уровне имеет регулирование и сопровождение проектов освоения природных ресурсов.
Мировая практика показывает, отмечалось в резюме к Форуму, что государство-собственник природных ресурсов может эффективно применять процедуры регулирования процессов освоения природных ресурсов для решения широкого круга проблем и вопросов — пространственных, научно-технологических и, в целом, социально-экономических. Важная особенность состоит в том, что формирование подходов к решению данных проблем имеет отмеченный нами ранее межвременной характер. Применяемые в настоящее время механизмы стимулирования инвестиционной деятельности — такие, как специальные инвестиционные контракты, не в полной мере отвечают особенностям реализации проектов освоения и использования природных ресурсов на территории Азиатской России. Анализ показывает, что даже крупные инвестиционные проекты без формирования системы горизонтальных связей на местах и без целенаправленной политики научно-технического регулирования обеспечивают социально-экономический эффект, в большей степени ощущаемый на макроэкономическом уровне и, в то же время, слабо влияющий на состояние и динамику экономики в регионах размещения отдельных звеньев цепочек создания стоимости (ценности).
Представляются важными, отметили участники, как эшелонирование во времени последовательности реализации импульсных проектов, так и разработка схемы их запуска и последующего осуществления на основе сочетания вертикальной и горизонтальной координации процессов создания и развития цепочек создания социальной стоимости (ценности). Основной прорывной результат при этом обеспечивается за счет реализации синергетических эффектов, формируемых в рамках взаимодействия как по вертикали, так и по горизонтали.
Предлагаемый подход к развитию экономики Азиатской России позволит создать «каркас» политики пространственной стратегии, нацеленной на рост жизненного уровня населения за счет и в рамках процесса организации и поступательного увеличения высокотехнологичных рабочих мест, а также развития внутреннего рынка вследствие синергии и взаимодействия участников импульсных проектов.

Виктор Суслов