Дефицит кадров как проблема российская и общемировая

В большинстве исследований современного рынка труда отмечается дефицит кадров в российской экономике. При этом на первый план выходят сугубо российские причины дефицита рабочей силы. Главную из них видят в долговременном снижении рождаемости и сокращении численности населения страны, в частности, населения в трудоспособном возрасте

С 2008 г. по 2021 г. численность работников в возрасте 25–29 лет снижалась на 105 тысяч человек в год. А по расчётам исследователей из Санкт-Петербурга, в ближайшие пять лет она будет снижаться уже на 240 тыс. чел. в год. Затем вновь расти и снижаться . Эти колебания связаны не только с притоком молодежи на рынок труда, но и с изменениями в численности работников предпенсионного возраста 60–64 года.
При всём этом численность занятых в последнее время фактически не изменяется. В июле 2024 года, как и в июле 2023, она составила 76,3 млн чел. По оценкам экономистов, нехватка работников в экономике России в 2023 году ориентировочно составила 4,8 млн человек, то есть 6,3 %.
В марте 2024 года Институт развития предпринимательства и экономики провел опрос по проблеме нехватки специалистов в российской экономике. По его результатам более 54,7 % специалистов не хватает в промышленности, в сельском хозяйстве – 47,2 % и в строительстве — 38,3 % . Опрос выявил, что само по себе повышение зарплат не способно существенно привлечь дополнительную рабочую силу.
Более привлекательными становятся и другие факторы: гибкий график работы, возможность временами работать удалённо, предоставление дополнительных выходных дней, социальная поддержка работодателя в случае необходимости . Например, для одной категории водителей грузовиков, а именно для занятых на междугородних перевозках (дальнобойщиков), уже при первых проявлениях нехватки их на рынке был придуман такой приём. Отработал оговорённое число лет (от трёх до пяти) – и автомобиль твой.
Опросы рекрутинговых агентств показали, что 85 % российских компаний работают в условиях кадрового голода. Однако с нехваткой рабочей силы сталкиваются во всём мире как развитые, так и развивающиеся страны. Согласно исследованию, проведённому в 40 странах мира, кадровый голод испытывают более 70% компаний.
В обсуждении этой проблемы наиболее сильна позиция демографов. Они отмечают, что примерно с 1946 по 1964 год в мире (и в России тоже) произошёл всплеск рождаемости, так называемый бэби-бум. Эти люди как раз начали выходить на пенсию в последние годы и полностью уйдут с рынка труда к 2030 году. На этот отток и последующую низкую рождаемость наложилась к тому же пандемия COVID-19. Поэтому на рынке труда остается меньше людей, кто мог бы занять освободившиеся рабочие места.
Такое объяснение дефицита кадров имеет строгое обоснование, и с ним не поспоришь. Однако подлинные основания кадрового дефицита гораздо глубже, и далее мы рассмотрим несколько иных причин дефицита на рынке труда.

Новые требования к уровню квалификации

Одна из причин дефицита кадров по всему миру – несоответствие квалификации кандидатов на работу требованиям, которые им предъявляются. И это касается не только России. В первую очередь, это относится к освоению новых информационных технологий, медицине и фармацевтике. И в России, и в других странах мира считается, что в долгосрочной перспективе развитие технологий и повышение уровня автоматизации во всех отраслях увеличит спрос прежде всего на высококвалифицированные кадры.
Но у России, как всегда, своя специфика. В российской науке работает в 17 раз меньше людей, чем в торговле, и в 6,7 раза меньше, чем в образовании. Получается, что в образовании работает в 2,5 раза меньше людей, чем в торговле . Уже это может говорить о том, что ценности настоящего победили стремление к лучшему будущему. Непривлекательной становится именно работа на будущее, а не любая работа.
В других странах, напротив, с 2017 г. резко ускорились темпы роста расходов на науку. При этом в наибольшей степени увеличиваются расходы на НИОКР частного бизнеса, которые в настоящее время составляют 60 %. До 2016 года расходы бизнеса в этой сфере увеличивались в среднем на 5 % каждый год, после чего стали возрастать более чем на 15 % ежегодно. В России такого скачка не было. Этим объясняются многие проблемы с дефицитом на российском рынке труда. Низкое финансирование научных исследований определяет несоответствие квалификации будущих специалистов и требований, какие предъявляют к этой квалификации характеристики их рабочих мест.
С 2017 г. по-новому идёт конкуренция на рынке инновационных технологий. Главным центром частных инвестиций являются цифровые технологии, снижающие трудозатраты . Компании, успешно внедряющие эти технологии, не останавливаются перед сокращением кадров, функции которых стали выполнять вычислительные системы и искусственный интеллект.
Нельзя сказать, что остроту данной проблемы не замечают. Более того, налицо понимание необходимости принятия контрмер. Но способы её решения удивляют своей оригинальностью.
За последние пять лет в РФ создана сотня Центров опережающей профессиональной подготовки (ЦОПП) для обеспечения экономики регионов кадрами нового типа. Они должны выполнять функции агрегаторов образовательных ресурсов региона в подготовке кадров, включая выбор лучших условий обучения, подбор места обучения и преподавателей и оценку качества подготовки. Они создаются для стимулирования работы уже существующей системы среднего профессионального образования.
Сами ЦОПП также предоставляют платные образовательные услуги, но не конкурируют с уже существующими организациями сферы образования. Так ЦОПП Новосибирской области организовал платную подготовку (краткосрочные курсы) по таким специальностям как вожатый, игромастер (специалист по разработке компьютерных игр), консультант в области развития цифровой грамотности населения (цифровой куратор), сценарное мастерство, ораторское мастерство, архивариус, ассистент экскурсовода и даже «модельер коробок».
Без сомнения, подобные образовательные услуги пользуются спросом, иначе никто бы за них не платил. Но вряд ли они способны хотя бы снизить (не то, чтобы ликвидировать) дефицит кадров в конкретном регионе и в стране в целом.

Две дуэли на российском рынке труда

Относительная стабильность численности занятых в экономике России – цифра лукавая. Занятость в наибольшей степени выросла в сфере административного управления, а в сфере образования и в обрабатывающей промышленности она снижается, начиная с 2011 года . Тем самым по факту определились два основных конкурента на рынке труда в России: государство и частный бизнес. Такая постановка проблемы дефицита кадров мне ранее не встречалась, хотя она и лежит на поверхности.
Когда государственные органы идут на увеличение численности работников, то следует осознавать, что такое решение обостряет ситуацию на национальном рынке труда. Чем больше госслужащих, тем острее нехватка рабочих рук в частном бизнесе.
При этом права этих двух основных конкурентов на рынке труда не равны. Государство может воздействовать на положение своего конкурента, а частный бизнес – нет. Работа в органах государственного управления более привлекательна по ряду причин.
Прежде всего, в ней меньше рисков. Частный предприниматель может потерпеть неудачу на рынке и свернуть свой бизнес. Работник государственного аппарата от такого нежелательного изменения будущего избавлен. Это – первая битва конкурентов, которая идет на российском рынке труда.
Теперь присмотримся ко второй битве. В 2022 году самыми массовыми отраслями в экономике стали «торговля оптовая и розничная; ремонт автотранспортных средств и мотоциклов», в которых трудится более 13 млн чел. Эти направления превзошли по численности занятых в отрасли «обрабатывающие производства», где трудится 10 млн чел. и строительство с его 6,5 млн чел. При этом торговля также испытывает дефицит кадров.
Почему же реальный (производственный) сектор экономики проигрывает торговле на рынке труда? В торговле проще предоставлять уже упомянутые льготы, не касающиеся заработной платы . Проще попросить подмены, перенести часы работы, получить дополнительный день отдыха, отпроситься с работы на пару часов для ухода за ребёнком и т. п. Кроме того, для работы в торговле не требуется длительное обучение, проще поступить на работу и легче перейти на другую.
Иными словами, торговля обладает определёнными преимуществами по отношению к своему основному конкуренту. Именно поэтому в условиях общего дефицита кадров численность работающих в ней будет расти за счёт других отраслей экономики.

Просто неохота работать.
И не то, чтобы неохота

Ещё один аспект дефицита кадров обсуждается крайне редко. Это – распространившееся в последнее время нежелание работать, которое распространяется по миру со скоростью вирусной эпидемии. Длительное время это связывали с депрессией, стрессом, переутомлением и даже авитаминозом. Но совсем недавно выяснилось, что это психологическое состояние (отвращение к работе или эргофобия) имеет под собой физиологическое обоснование.
В 1997 году Гордон Шульман из Вашингтонского университета установил, что в состоянии покоя при полном отсутствии задач из внешнего мира наш мозг проявляет активность. Особая нейронная сеть начинает работать, когда на мозг не оказывается никакого внешнего воздействия.
Человек сидит дома один, телевизор выключен, он не слушает музыку и не разговаривает по телефону. И тут начинается как бы перезагрузка головного мозга, начинают работать те его зоны, которые не были активны во время работы или общения. Человек фактически продолжает трудиться, находясь в состоянии покоя. Одно из объяснений этого интересного явления состоит в том, что на современного человека обрушиваются такие потоки информации, которые его мозг не успевает обработать сознательно и целенаправленно.
В 2001 году коллектив исследователей из того же университета под руководством профессора Маркуса Райхла выяснил, что мозг современного человека не способен отдыхать, что существует нейронная сеть пассивного режима работы мозга . Два года спустя исследователи уже Стэнфордского университета обнаружили, что эта активность охватывает согласованно действующую сеть областей мозга. Ее они назвали сетью режима по умолчанию или «зоной дефолта». Когда целевая работа мозга по решению какой-либо когнитивной задачи заканчивается, в этих зонах активность возрастает.
За четверть века, прошедшую после открытия загадочной «зоны дефолта», каждый год по этой теме выходит больше тысячи публикаций в научных журналах. В них определено совершенно чётко, что в этой зоне идёт работа, являющаяся универсальной для каждого человека. Установлены даже функции, какие выполняются в ходе этой деятельности.
В частности, устанавливаются более глубокие связи между внутренним «я» и окружающим миром , объединяются в сознании прошлое, настоящее и будущее . В результате этой неосознаваемой деятельности мозга освежается память о своём прошлом, смутные воспоминания становятся более чёткими . Кроме того, активизируется понимание социальных связей, восстанавливаются полузабытые, близкие человеку люди, и то, в каких отношениях они находятся между собой .
Вместе с тем эта недавно открытая деятельность мозга, а может и сложные проблемы, которые с её помощью решаются, делает человека более несчастным. Если оценивать уровень счастья по шкале от 0 до 1, то, согласно опросам, люди, занятые конкретным делом, определяют его в среднем на уровне 0,87, а те, у кого преобладает работа в мозгу «зоны дефолта», всего 0,24. Оказывается, счастлив не тот человек, который пассивно отдыхает, а тот, мысли которого заняты только тем, что «здесь и сейчас». Например, в медитации, игре или каком-то рутинном монотонном занятии, когда ни о чем постороннем не думаешь.
Нежелание работать практически не связано с тем, работает человек или нет. В отношении работающих исследователи отмечают так называемое «великое отчуждение», то есть стремление не работать, а создавать видимость работы, пережить очередной рабочий день с минимальным объёмом усилий. Работа превращается в «театр трудолюбия» .
Исследователи не видят в этом осознанного злого умысла, объясняют такое поведение рядом причин. На первое место выдвигается отсутствие интереса к тому, чем человек должен заниматься. В исследованиях внимание акцентируется на потребностях экономики, а потребности самих людей не принимаются во внимание.
Другая причина в том, что руководство для подстраховки завышает потребность в кадрах, и в итоге очень часто сотрудник просто не обеспечен необходимым объемом работы. Это лишь две из множества причин имитации трудовой деятельности.
Впрочем, есть ещё одно обстоятельство, отягчающее последствия дефицита на рынке труда. Для этого обратимся теперь к другой категории людей, имеющих прямое отношение к дефициту кадров. Наряду с теми, кто не желает работать по отчасти физиологически объективным причинам, в нашей стране, как и во многих других странах, есть значительное число тех, кто желает работать, но по ряду причин не предпринимает попыток трудоустройства.
Резервы российского рынка труда совсем не в снижении уровня безработицы, а, как это ни парадоксально, в её увеличении. Точнее говоря – в её выявлении. Внутренний потенциал дополнительного предложения трудовых ресурсов оценивается экспертами в 7,5 млн человек. Основания для такой оценки они видят в том, что в странах, где схожие с Россией уровень смертности и продолжительность получения образования, более высокие показатели занятости молодёжи и лиц пожилого возраста. Так что низкая безработица – это не достижение экономики, а недоработка органов государственного управления. А это почти вдвое больше настоящего или прогнозируемого дефицита кадров.
В настоящее время ожидается подписание очередного трехстороннего соглашения между правительством РФ, работодателями и профсоюзами. В числе приоритетов прогнозирование кадровой потребности страны, развитие целевого обучения, популяризация рабочих профессий и повышение социальной защищенности. Многие ожидают, что будут изменения к лучшему.

О чём полезно задуматься

Дефицит на рынке труда в России и по всему миру представляет собой многогранное явление, которое связано не только с динамикой демографических процессов, но и с другими процессами, касающимися изменений в массовой психологии и в отношении людей к себе и окружающему их миру. Нехватка рабочих рук – это даже не явление само по себе, а симптом чего-то более важного, каких-то изменений в жизни, которые мы не вполне осознаём.

Юрий Воронов